Что-то все же немного смущало. Молодых боевиков, восторженных, с горящими глазами и гремучей смесью левых идей в голове, он повидал немало. Эсеров до войны, бойцов Красной гвардии после… Но этот, только что приехавший из России, несмотря на складный, непохожий на выдумку пересказ событий, от привычного юнца-подпольщика чем-то неуловимо отличался. Присевший на край стула Юзик был одет хоть и в недорогой, но аккуратный и со вкусом подобранный явно французского производства костюм, вел себя почтительно, но спокойно. Не совсем правильно он себя вел, не так, как должен бы первый раз оказавшийся в чужой стране паренек из российской провинции. Об этом Борис, закончив с расспросами о теракте, и спросил:

– Ты первый раз в Париже?

– Да, впервые.

– Ты, друг мой – широко улыбнулся легендарный террорист, – не шепчи. Иначе невесть что о нас французы подумают. Сядь поудобнее, не жмись на краю. И брось церемонии разводить, я тебе не генерал. У нас товарищеский тон принят, вместе под пули ходим, чего уж тут… А вообще за границей раньше бывал?

– Нет, я даже в России в Петербурге только несколько раз был, да у себя – в Вильне, в Трокае.

– А в Париже где устроился?

– У Лопато. Это братья, они тут торговлю держат. Дела идут, даже дом в Париже купили. Старший – Илья, он за моей тетушкой Софьей когда-то ухаживал, потому меня приютили. Одеться вот помогли, освоится. Я же французский из гимназического курса только знаю. Они неплохие люди, только в политическом плане отсталые. Ну, они же французы теперь, российские дела их не занимают.

– Ты у них и живешь? – понял Савинков. А они знают, почему ты из дома уехал?

– Я сказал, что неприятности с полицией из-за левого кружка. Они понимают, что в России быть марксистом опасно, десять лет назад уехали. Но про акцию – теперь, приободрившись после сделанного отчета, Григулявичус предпочел назвать это так – я им не рассказывал.

– А про то, что в Париже у тебя товарищи есть?

– Ни в коем случае. Я с конспирацией знаком.

– Молодец – Савинков поощрительно улыбнулся, и пристально взглянув в глаза собеседнику, спросил:

– Чем дальше заняться думаешь?

– Хотел бы приносить пользу партии – ожидаемо отозвался Юзик.

– А где?

– Где партия распорядится. Но хотелось бы живого дела.

– А в терроре не хотел бы работать?

Парень задумался. И этим снова произвел на Бориса впечатление скорее положительное. Время восторженных юношей, умеющих только броситься, обложившись динамитом, под колеса автомобиля объекта, прошли. Сейчас

группе требовались боевики, умеющие не только жертвовать собой, но и думать. А таких у него имелось немного.

– Я сейчас в розыскных листах значусь – неуверенно произнес Григулявичус. Вы не подумайте, я не трус, я на любой риск готов. Но не хотелось бы подвести товарищей, понимаете?