– Да. Сообщаю для сведения: подполковник Никишов вчера выполнял особую задачу, поэтому был в партикулярном и возвращался поздно. На службу не ворочался, значит, документы имел при себе.

– Нет – Шатунов прищурился, вспоминая, и с уверенностью закончил – бумаг не было. Из документов только служебное удостоверение рядом с трупом лежало.

И спросил сам:

– Есть основания предположить связь убийства с его службой?

– Есть – вздохнув, заверил Коттен. Значит так – и снова переменив тон, начал выдавать чеканные фразы распоряжений: То, что я вам сообщил, строго секретно. Расследованием займется полковник Гриднин, коль он уже в курсе. Вы будете работать с ним, с вашим начальством я договорюсь немедля. В суть сказанного мною никого из полиции не посвящать, о любых шагах сообщать Гриднину. Организовать широкую облаву… Николай Ильич – обратился он к полковнику – обязательно задерживать и отрабатывать подозрительных политических, по нашей картотеке. Впрочем, мы сейчас еще поговорим. Найдете лиговских – снова повернулся генерал к сыщику – сообщите нам. Задерживать будет Корпус. Вопросы?

– Не имею – четко отрапортовал коллежский асессор. Опытом совместных с жандармами расследований Александр Дмитриевич располагал, и ничего необычного в указаниях начальника Охранки, о котором его прошлые жандармские компаньоны по сыску отзывались исключительно в превосходных тонах, не видел. Что ж странного в том, что зарезанный в подворотне жандармский подполковник, похоже, убит террористами, а не налетчиками? Необычным выглядело скорее, обратное. Но искать убийц все равно надо, а раз замешаны уголовные – нужна и Сыскная. Шатунову ход мыслей генерала представлялся логичным.

Коттен развернулся, отвел в сторону Гриднина и быстро спросил:

– Николай Ильич, на дежурстве сильно устали?

– Никак нет, готов к службе – отозвался полковник. Но я не совсем…

– Я пока и сам не совсем – перебил его начальник. Но мысли появились.