– И кто? Ты думала, что это тот мальчик? – Мама вдруг показалась мне чужим человеком, лишенным здравого смысла, а весь разговор – стыдным, обидным и абсолютно ненормальным. Да так оно и было. – Я не так тебя воспитывала. Я учила тебя
– Я думала, что звонит Анника, – сказала я, – потому что не смогла дозвониться на мобильный.
Я хотела попросить маму взять себя в руки, услышать, что она говорит, но она все терла свои шрамы на спине, и я подумала, что ей и так понадобилось семнадцать лет, чтобы отпустить меня в школу, и для нее это уже прогресс. Не все можно просто так стряхнуть, и воспоминания, до которых она сама не могла добраться, – прямое доказательство. Людей похищают, держат взаперти, бьют. Опасность повсюду. И вот перед ней стою я, живое доказательство.
Прозвенел таймер. Мама пошла на кухню и убрала с плиты свое варево. Я больше не могла терпеть эту вонь. Я больше не могла терпеть ее.
– Мне надо делать уроки.
Но она потянулась ко мне рукой в варежке-прихватке, и я задержалась у раковины.
– У меня такое ощущение, что я… что я тебя теряю.
– Я здесь, – ответила я. – И у меня все нормально. – Я глубоко вздохнула, проглотила комок в горле и приготовилась сказать то, что говорить совсем не хотелось. Но я это сказала. – Мы в безопасности.
Мама кивнула, но половину лица закрывали растрепавшиеся волосы, и невозможно было понять, что она думает. Она взяла нож и принялась резать мясо.
За едой мы обе молчали, валяя по тарелке фасоль.
– Мам, – начала я, решив, что она немного остыла, – ты, наверное, видела, что сегодня будет церемония награждения, и Райан…
– Так этот Райан из статьи – тот же Райан, из-за которого ты вчера не могла отлипнуть от телефона?
– Ну, да, – ответила я. – Мы с ним… друзья.
По крайней мере я на это надеялась. Хотя не была уверена. И отчасти именно поэтому хотела пойти на церемонию награждения. Я чувствовала, что должна, – это уже касалось не только нас двоих. Авария оставила на нем свой отпечаток, и, кажется, его видела только я.
Мама подняла на меня глаза и прищурилась, словно уже знала, что я собираюсь сказать.
– Мне нужно быть на этой церемонии, – сказала я. – Я хочу попросить Аннику меня отвезти.
– Исключено, – ответила она. – Я не хочу, чтобы тебя показали по телевизору. Ты знаешь, как я отношусь к частной жизни.
Да уж, я знала. И вдруг стены как будто поехали на меня, ворота взмыли вверх, все стало слишком узким и тесным. И впервые я задумалась: а что, если Джен права и я такая из-за мамы? Что, если мама специально меня так воспитала, чтобы я не бросила ее одну?
– Ты же должна выпускать меня из дома, – напомнила я. – Ты