Коля вскинул руки на уровень груди, повернув ладони в мою сторону. Сдавался? Может, он сейчас скажет, что решил подшутить и проверить мою реакцию?

— Хорошо, как скажешь, — кивнул муж. — Просто мы подумали, что эта комната больше, и взрослому человеку с двумя немаленькими уже детьми здесь будет комфортнее, чем в нашей спальне.

«Мы подумали» ударило под дых. Нет, я не собиралась бегать от того, что творилось и напрямую касалось моей жизни, потому, пройдя мимо Николая, вернулась на кухню. Кира уже хозяйничала здесь — поставила чайник и теперь ополаскивала посуду, стоящую в раковине.

— Не трогайте тут ничего! — велела я.

Меня трясло. Руки, которыми попыталась выхватить свою любимую кружку, ходили ходуном. Кира, пожав плечами, выпустила ту, и керамика глухо соприкоснулась с раковиной. Я едва не взвыла. У кружки отвалился кусочек и куда-то отлетел.

— Ты так не нервничай, — сказала Кира, вновь устраиваясь за столом. — Мы тебе сейчас все объясним.

Я сделала вдох-выдох и, досчитав до трех, повернулась к этой женщине, которую уже ненавидела всем сердцем.

— Слушаю, — сказала ей, намеренно оставаясь стоять на ногах.

Во-первых, это было своего рода физическое преимущество, которого мне так не хватало, если бы Кира опять возвысилась надо мною на полголовы. Вторая — или первая? — жена Николая была весьма коренастой и высокой. Даже глядя на ее ладони можно было сказать — ударь такая пудовым кулаком, мало не покажется.

Во-вторых, я давала себе шанс на побег. Первой мыслью было бросить все вещи, поехать к свекрови и забрать Никиту. А потом… Потом я и представить не могла, что делать. Зарплаты повара хватит от силы на аренду комнатки в каком-нибудь клоповнике. А чем мне кормить сына? Просить у мужа на еду, пока мы с ним будем решать вопросы с разводом? Брать кредит на молоко и кашу?

— Настен, присядь, давай просто по-взрослому побеседуем, — сказал вновь появившийся рядом с нами Коля.

Я упрямо замотала головой и сложила руки на груди, на что Николай, пожав плечами, занял свое привычное место за столом и заговорил:

— То, что ты про измену подумала — это не так. Киру я знаю уже давно, двенадцать лет. Вика родилась, когда мы с тобой еще не знакомы были. А то, что Маша на свет появилась — это случайность. Мы с тобой тогда разошлись, в самом начале отношений, ты же помнишь?

Он смотрел на меня пристально, но с едва заметной улыбкой на губах. А я вглядывалась в черты любимого мужа и думала о том, понимает ли он хоть отчасти, какой удар мне нанес? Какие смертельные раны я получала, слушая каждое его слово?

— Допустим, — кивнула, ответив хрипло, потому что горло изнутри царапало и першило от невысказанной боли.

— Спросишь, почему тебе ничего не говорил? Отвечу — потому что тебя люблю и хочу быть с тобой и дальше.

Я нервно рассмеялась и покачала головой. Показала знаком — продолжай. А сама хваталась за эти слова мужа, как будто они могли удержать меня на плаву и не дать утонуть. Потому что признавать факт слитой в унитаз жизни на протяжении десяти лет было ужасно. Все случившееся было ужасно.

— Кире и девочкам некуда идти. Они пока поживут с нами, дальше придумаем, что с этим делать. Можно было снять квартиру, но сейчас нам это не по карману. Кира лишилась работы, пока найдет новую, пока обустроится…

Он говорил что-то еще, а я слушала вполуха и понимала — ничего не исчезнет. Все именно так и обстоит, как сказал Николай. И уже все решено. Они вдвоем все решили.

— Ты все эти годы помогал им? Общался? — выдавила я из себя, останавливая поток словоизлияний мужа.