Чтобы проветрить голову, я начал бегать по утрам. Хотя благодаря своей работе я в целом в хорошей физической форме, я не бегал уже несколько лет. Мне потребовалось несколько дней, чтобы вернуться к этому, но это было как мышечное воспоминание — надеть кроссовки в 6 утра и отправиться по Центральному парку на запад, пройдя через Клубничные поля и Черри-Хилл. В каком-то смысле это почти то же самое, как если бы я никогда не покидал свою жизнь в Верхнем Уэст-Сайде четыре года назад.

Почти.

По крайней мере, мое беспокойство совсем не похоже на то, что было тогда, хотя оно определенно усилилось после возвращения в город. Я могу судить об этом по звону в ушах, как раньше, и по тому, что мои мысли бегут быстрее, чем обычно. Неприятности с Вайолет, конечно, не помогли.

Как и ожидалось, отношения с Вайолет оказались сложными. Все началось с того, что она поставила меня перед фактом, что я флиртовал с ней до появления Рича.

Я не хотел врать, но что я должен был сказать? Я думал, что ты красивая и интересная, и да, я собирался пригласить тебя на свидание? А что, если она расскажет Ричу? Я ни за что не мог так рисковать.

И она ничего не знает о доме. Не то чтобы я ожидал, что она с первого взгляда узнает черный орех, но хотя бы немного разбираться в таком ремонте было бы полезно. Мне придется держать ее за руку на протяжении всего этого чертова проекта, а все потому, что Рич хотел, чтобы его дочери было чем заняться, пока она сидит без работы.

Я вздыхаю и поворачиваюсь, чтобы отправиться обратно к Ричу, напоминая себе, что это не имеет значения. Я в большом долгу перед Ричем, и я хочу быть рядом с ним, как он был со мной. Даже если быть рядом с ним означает быть рядом с Вайолет.

Но если бы я не был здесь ради Рича, я бы выгребал экскременты из домика Мьюриал в штате Мэн, а это гораздо лучше.

Я думаю.

Вернувшись к Ричу и Диане, я принимаю душ и ем, размышляя о предстоящем дне. Вчера мы получили отчет от инженера-строителя, и, кроме нескольких прогнивших дубовых досок на лестнице — о чем я уже знал — и нескольких растворов, требующих замены на кирпичном фасаде, дом находится в разумной форме с точки зрения структуры. Довольно удивительно, учитывая, что здание было построено в 1847 году.

И Рич хочет все это модернизировать и разделить на квартиры? Я содрогаюсь от этой мысли. Это был прекрасный семейный дом, и я не знаю, смогу ли я заставить себя разрушить его таким образом — даже если четыре этажа будут немного чрезмерными для средней семьи. Обычно я беспрекословно доверяю суждениям Рича, но в данном случае, думаю, он может ошибаться. Кроме того, он ведь сказал, что доверяет мне, не так ли? Даже если формально он мой клиент, и даже если формально ему разрешено изменять интерьер до такой степени, я чувствую необходимость защитить историю района, в котором я вырос.

Это напоминает мне о том, что прежде чем мы начнем работу, мне нужно будет связаться с Комиссией по сохранению памятников архитектуры. Несомненно, в отличие от дома, для этого проекта мне придется пройти через кучу препятствий. Я не привык к такой работе, но если это означает, что история Бруклин-Хайтс будет сохранена, я только за. Люди уже стерли слишком многое из прошлого этого города.

Я выхожу за дверь к своему грузовику, мысленно отмечая, что хочу сделать сегодня. Я планирую поехать на место и составить более подробный список того, что нужно сделать, и какие подрядчики мне понадобятся для более специализированных работ. Я не просил Вайолет встретиться со мной, потому что действительно, какой в этом смысл? Мне не нужно снова с ней нянчиться, и уж точно не нужно отвлекаться на то, чтобы она разгуливала по дому в этих джинсовых обрезах.

До места работы я добираюсь за сорок минут, что не беспокоило бы меня, если бы я ехал по прекрасному округу Кеннебек, но раздражает до усрачки, когда я останавливаюсь на светофорах в Манхэттене через каждые пятьдесят футов. Если работа находилась достаточно далеко в штате Мэн, я брал надувной матрас и оставался там на неделю. Это давало мне больше времени на отдых по вечерам; вместо того чтобы часами ехать за рулем, а по возвращении домой быть без сил, я мог использовать время после работы, чтобы поплавать или погулять неподалеку, приготовить еду на открытом огне и послушать музыку под звездами. Я дал себе обещание, что моя работа больше никогда не будет поглощать мою жизнь, и баланс между отдыхом и работой очень важен. Хотя здесь нельзя купаться или ходить в походы, было бы неплохо остаться на месте, чтобы избежать пробок и больше наслаждаться пребыванием на высоте. К тому же это вернет Ричу и Ди их гостевую комнату. Они и так много для меня сделали.

Я беру кофе в "Джо" и направляюсь к дому 14 по Фруктовой улице. Когда я приезжаю, входная дверь уже не заперта, и я замираю в дверном проеме, размышляя, не забыл ли я запереться — я уверен, что нет, — и не вломился ли кто-нибудь в дом. Несколько неуверенных шагов в дом показывают, что это не так. Вайолет здесь, она сидит, скрестив ноги, на полу в передней гостиной, склонившись над светящимся экраном ноутбука. Вокруг нее разбросаны книги, блокноты и ручки; позади нее стоит большая доска с сухим лаком на колесиках, усеянная стикерами. Она постелила под себя клеенку, тщательно сдерживая хаос, и у меня что-то щемит в груди. Она пытается защитить пол.

— Привет, — говорю я, мой голос странно ржавый.

Но она не замечает, потому что слишком занята тем, что выпрыгивает из кожи.

— Господи! — вскрикивает она, прижимая одну руку к груди. — Я не слышала, как ты вошел. Ты ходил на цыпочках?

Несмотря на мои чувства, у меня вырывается смех. — Нет. Думаю, ты просто была очень сосредоточена.

Она смотрит на свой ноутбук, трет глаза, потом снова смотрит на меня и закрывает крышку. — Извини. Я пытаюсь взять себя в руки после того, как мы вчера получили отчет инженера.