— Нет, что вы, договоренность меня вполне устраивает, мистер Кин.

— Пожалуйста, называйте меня просто Адриан. А вас как зовут?

— Эмпория. Стало быть, будем называть друг друга по имени?

— Решено.

— И где же вы хотели найти другое место, Адриан? — спросила она.

— Не знаю. Сейчас все носит такой… временный характер. — Голос его звучал хрипловато, слова он произносил медленно, с трудом. На нем были синяя хлопковая рубашка, джинсы и сандалии.

Когда-то Эмпория работала в больнице и навидалась там немало раковых больных, находившихся при смерти. Этот молодой человек, теперь очень больной, несомненно, некогда был очень хорош собой.

— А вас эта договоренность устраивает? — спросила она.

— Почему нет?

— Ну, белый джентльмен из такой известной семьи, и живет здесь, в Лоутауне, с черной старой девой.

— А что, забавно! — На его губах в первый раз возникло подобие улыбки.

— Уверена, мы поладим.

Он помешивал чай ложечкой. Улыбка исчезла, лицо стало задумчивым. Эмпория тоже размешивала свой чай, а потом подумала: «Бедняга. У него так мало причин улыбаться».

— Я уехал из Клэнтона по нескольким причинам, — сказал Адриан. — Это плохое место для таких, как я, — гомосексуалистов. И не слишком хорошее для людей вроде вас. Меня тошнит всякий раз, когда я вспоминаю, как меня воспитывали. Мне стыдно за свою семью, за то, как они обращались с темнокожими. Я ненавижу косность и фанатизм в любых проявлениях. Просто не мог дождаться, когда выберусь оттуда. К тому же мне страшно хотелось попасть в большой город.

— В Сан-Франциско?

— Нет, сначала я поехал в Нью-Йорк, прожил там несколько лет, потом получил работу на Западном побережье. Ну и осел в Сан-Франциско. А потом заболел.

— Почему же вы вернулись, раз так не любите этот город?

Адриан тяжело вздохнул, словно ответ требовал нескольких часов объяснений или у него вовсе не было ответа. Вытер пот со лба, но вспотел он не от жары и высокой влажности, а просто потому, что болен. Отпил глоток. А затем сказал:

— Сам до конца не понимаю. Последнее время я видел много смертей, слишком много смертей. И мне стала невыносима мысль о том, что меня похоронят где-то в холодном склепе в далеком городе. Может, это потому, что я южанин. Все мы рано или поздно возвращаемся домой.

— Что ж, в этом есть смысл.