Он всегда приходил за мной, это я знала.

— Я не могу передать тебе бизнес Маттео.

— Я думаю, ты недооцениваешь то, что он сделает, чтобы вы благополучно вернулись к нему. Как только он передаст все мне, я убью его.

Он пожал плечами, как будто смерть Маттео не имела большого значения.

Мои легкие сжались в груди.

— Ты не можешь, — взмолилась я, наконец, отойдя от двери и немного приблизившись к нему. Я держала дистанцию, держался подальше от дивана и стоял на трясущихся ногах. — Я не выживу, если ты убьешь его.

— Ты будешь делать все, что я тебе скажу, — рявкнул он, закуривая сигару и наливая себе виски. — Потому что, если ты это сделаешь, я позволю тебе оставить твоего ребенка.

Я вздрогнула, глядя на него полными ужаса глазами. Мои руки инстинктивно обхватили мою талию, защищая ребенка от монстра, который мог угрожать чему-то, что даже не жило.

— Как? — Я заикалась. Это казалось невозможным. Я рассказала о ребенке только Сейди, Дюку и Шраму.

— Я прослушивал дом твоей подруги Сэди.

Он ухмыльнулся, гордясь каждой чертой своего экзотически красивого лица. Если бы он не был таким сумасшедшим, он мог бы быть привлекательным, но в нынешнем виде он просто не мог быть ничем иным, как ужасающим.

— Представь мое удивление, когда она все время говорила о том, что стала крестной матерью ребенка своей лучшей подруги.

— Ты не можешь… — начала я.

— Я не хочу причинять вред твоему ребенку, моя куколка. Моя страховка — убедиться, что ты будешь делать то, что тебе говорят, ты не знаешь, ну, я мог бы продать его за довольно большую сумму. В этом мире так много больных людей, которые хотели бы ребенка.

Я побледнела, и я знала, что мое лицо, должно быть, побледнело, когда я рухнула в кресло, задыхаясь.

— Пожалуйста, — прошептала я.

— Как я уже сказал, у меня нет желания этого делать. Надеюсь, что ребенок будет девочкой, и никто не должен знать, что она не моя, так как она не вызовет проблем с преемственностью.

Он встал, разглаживая свой костюм, как будто он был классным, элегантным бизнесменом, а не монстром, торгующим женщинами и детьми. Люди.

Он продавал людей, и впервые в жизни в моих жилах забурлила жажда крови. Я хотела, чтобы он страдал, хотел смотреть, как он истекает кровью за детей, которых он ранил. За угрозу моему ребенку. Я знала, что у Маттео будут планы справиться с этим и, вероятно, он сможет сделать так, чтобы его страдания были более эффективными.

Но это не помешало мне хотеть быть тем, кто сделает это, когда он приблизился ко мне с высокомерным чванством до бедер. Он думал, что поймал меня в ловушку. Загнал меня в угол так, что я никогда не могла убежать.