Я повернулась и увидела блеск его слегка насмешливых глаз.

— Вы слишком элегантны для того места, куда я собираюсь вас повести. Но я польщен и буду любоваться вами весь вечер. Вы ведь очень хорошенькая, мисс Меган.

Он помог мне надеть накидку, и мы отправились пешком за несколько кварталов от дома, в итальянский ресторанчик, который он выбрал для ужина.

— Видите ли, — объяснял он мне, пока мы шли по улице, — я снимаю комнату наверху у мамаши Сантини, поэтому прекрасно знаю, что ее стол хорош и обилен, хотя и не так необыкновенно вкусен, как у Дельмонико.

Ноябрьская ночь после прохладного дня становилась все холоднее, и в воздухе как будто пахло снегом. Я любила зимние месяцы и находила, что они бодрят и оживляют. Озноб прошел, и вся смена обстановки уже начала благоприятно сказываться на мне.

Маленький ресторанчик, ярко, но без особых претензий украшенный, был заставлен непокрытыми деревянными столами, выскобленными добела. В воздухе плавал аппетитный запах томатов, лука и перца. Вместо ожидаемого мягкого света я увидела повсюду яркие газовые лампы в виде шаров, услышала веселый гул голосов и смех посетителей, сидевших за столами.

Мамаша Сантини сама вышла к нам, чтобы поздороваться со мной, и внимательно, с одобрением осмотрела мое платье из вышитого атласа. Я делаю честь ее заведению, сказала она, добавив с воодушевлением, что заведение заслуживает такой чести. Не оно ли, в конце концов, готовит лучшие итальянские блюда в Нью-Йорке?

Так как Эндрю был ее явным любимцем, нам был оставлен один из угловых столиков, и нас провели к нему с такой пышной церемонией, на какую только был способен главный официант. Мамаша Сантини гордилась своей кухней, и часто раздавался ее добродушный смех, который, казалось, начинался с ее щек, а потом скатывался на грудь и живот, столь обширные, что никакие китовые косточки корсета не могли сдержать их.

Я села на стул в самом углу, сняла перчатки и с улыбкой взглянула на Эндрю.

— Какое прелестное местечко! Спасибо, что привели меня сюда.

Его не слишком явный цинизм сегодня меня совсем не пугал. Эндрю мог насмешничать и над всем миром, и над людьми вокруг него, но, даже высказывая нелицеприятную правду, он никогда так не задевал и не осаживал меня, как это мог делать Брэндан Рейд.

Мне хотелось поговорить с Эндрю, и, пока мы ели восхитительные закуски и потягивали красное вино, я начала рассказывать ему обо всем, что произошло в этот день. Он почти тотчас меня остановил.

— Не надо об этом! — приказал он. — Ваши злосчастные приключения вы изложите в другой раз. А то мы испортим себе аппетит. Лучше расскажите мне о себе, Меган. Откуда вы пришли и куда идете?

На первый его вопрос ответить было очень просто, и я поведала ему о Принстоне в штате Нью-Джерси — городе, в котором я выросла и где преподавал мой отец. Я не очень стеснялась того, что в моих словах чувствовалась ностальгия, хотя знала, что Эндрю совершенно городской житель, и жизнь в университетском городке может показаться ему смешной. Я коротко рассказала о гибели моего отца в сражении и о стараниях матери заработать нам на жизнь здесь, в Нью-Йорке.

— К несчастью, — призналась я, — у меня нет ее прилежания и искусства, с которым она шила. Сказать по правде, мои дела шли так плохо, что я уж и не знала, что делать, когда Мистер Рейд предложил мне это место.

— А что будет, — задал вопрос Эндрю, — когда закончится ваше пребывание здесь?

— Ну, пока нет оснований беспокоиться об этом, — возразила я. — Действительно, мистер Рейд сделал мне сегодня выговор. И мне придется больше времени уделять Джереми и постараться помочь ему. Но ведь я только начала.

Эндрю отломил хрустящую корочку итальянского хлебца. Он не взглянул на меня, но я снова услышала горькие нотки в его голосе, которые появлялись обычно, когда он говорил о Брэндане Рейде.

— Если бы я был на вашем месте, я бы надолго не рассчитывал на милость Рейда. Когда он почувствует, что уже не сможет использовать вас в своих целях, он тут же выставит вас. И он даже не подумает о том, что станет с вами после увольнения. Прежде всего подумайте о себе, Меган. Немного побольше себялюбия вам не помешает.

Я не знала, что ответить, и не пыталась возражать. Нам принесли тарелки с дымящимися спагетти, и я набросилась на еду с еще большим аппетитом. Эндрю наблюдал за мной понимающим взглядом.