Метельский вздохнул: — Я узнавал, в Риме все спокойно, вечный город. Даже удивительно, там сейсмически активная зона. Но полеты разрешены только в автоматическом режиме.

Удалился в голубую дымку Альфавиль, внизу снежные горы, ленточки рек. Справа вдали как белое облако — думал, что Монблан, но оказался Финстерархорн. Горы подошли слева и справа, перевал Сен-Готард. Потом впереди появилась синяя полоса — озеро Лаго-Маджоре, домики забелели на берегу. Хельга тоскливо поглядела вниз:

— Хорошо бы тут пожить. Все-таки у тебя на Телецком озере глухомань. Кстати, как там Асэми?

Метельский пожал плечами: — Забрала назад фирма, у которой брал напрокат. Существенных повреждений при использовании не получила.

Хельга фыркнула: — Надо думать, при очень интенсивном использовании. Легионерам редко достаются такие игрушки. Ну и черт с ней.

Метельский не стал комментировать, все ушло. Предгорья, зеленые равнины — это уже Италия. Наконец добрались до Рима. Позвонила мама: заупокойная месса кончилась, гроб доставляют на кладбище Верано, подлетай прямо туда.

Посадка, как обычно, на перехватывающей парковке за городом — глайдеров много, все-таки они дешевле в эксплуатации. Все цело, никаких повреждений, подземная буря обошла вечный город стороной. Хельга выпустила ворона:

— Потом позову его через трансид. Хорошо бы переодеться, но для похорон ничего нет, все слишком легкомысленно.

Ввиду экстренности (похороны) разрешили взять ховер, обычно движение позволялось только на мувексах. Опуститься тоже разрешили прямо у ворот кладбища — красивых, с тремя арочными пролетами. Там взяли открытый мувекс, территория большая и легко запутаться.

Изящные статуи, мавзолеи, запах хвои — они будто в парке.

— Сладкая жизнь у богатых, — сказала Хельга, — да и после смерти покоятся среди красоты. Мне не светит, просто сунут в печь. Неужели здесь бывают свободные места?

— Отец выкупил участок на аукционе, помнится за четыреста тысяч. Так городские власти пополняют бюджет. Отсюда как будто виден собор святого Петра.

— Покойники надеются, что апостол по знакомству откроет ворота в рай?.. Ох, извини, я опять за свое.

Остановились, вышли, и к ним сразу бросилось несколько кошек.

— Надо было занять корма у Мунина, — вздохнула Хельга.

За мраморным надгробием стояли люди, слышалось торжественное пение на латинском — наверное запись, хора не было видно.

Метельский обошел памятник: мама! Она осунулась, на щеках следы слез, платье не по размеру.

— Лон! Как хорошо, что ты успел. — Они постояли, обнявшись, а потом мама через плечо Метельского глянула на Хельгу.

— Агата, моя мать. Хельга, моя жена.

— Выражаю свои соболезнования, госпожа Агата, — молвила Хельга.