Несколько дней спустя Маттера полетел в Нью-Йорк. Обычно он, сидя в самолете, держал перед собой на откидном столике три или четыре книги, блокнот, карандаши и какую-нибудь еду. На этот раз перед ним не лежало ничего: он всего лишь смотрел из окошка на находившийся далеко под ним океан.
На Манхэттене Маттера стал рыться на стеллажах Нью-Йоркской публичной библиотеки, расположенной на Сорок второй улице. Он взял с полок и перелистал столько книг, посвященных морским сражениям семнадцатого века, сколько только смог найти. Ни в одной из них не упоминалось сражение кораблей английского королевского военно-морского флота с Баннистером, однако некоторые фрагменты из них, собранные воедино, позволяли воссоздать общую картину этого сражения. Это давало Маттере возможность понять суть того, что тогда произошло. Он переписал себе все эти фрагменты, пытаясь найти в них подсказки, которые помогли бы ему ответить на мучающие его вопросы.
Из собранных ранее Маттерой сведений ему уже было известно,
Маттера и раньше всегда полагал, что преимущество было у военно-морских судов. Фрегаты могли иметь на своем борту в общей сумме пятьдесят восемь пушек (сорок две на «Соколе» и шестнадцать на «Селезне»), тогда как у Баннистера пушек было вроде бы тридцать. Однако лишь открыв эти книги, Маттера начал осознавать, каким значительным было это преимущество.
Фрегаты отличались от других судов быстротой хода и высокой маневренностью. Их конструкция предусматривала низкую осадку и возможность установки тяжелых пушек. Они также имели красивую обтекаемую форму, в которой чувствовались их стремительность и мощь. Это были своего рода охотничьи псы английского флота. Самый большой по размеру фрегат – такой, как «Сокол» – был достаточно мощным для того, чтобы сражаться в одном строю с самыми могучими английскими боевыми кораблями. «Сокол» и «Селезень» вместе могли иметь на борту 250 человек – то есть по меньшей мере в два раза больше, чем имелось людей у Баннистера. В дополнение к своей скорости и маневренности эти трехмачтовые фрегаты имели внушительные размеры. Длина «Сокола» составляла 130 футов, а «Селезня» – 125 футов. Для региона Карибского моря это были очень даже массивные корабли. В сравнении с ними «Золотое руно» при своей длине где-то в 100 футов казалось малышом. Уже одними своими размерами эти фрегаты свидетельствовали о серьезности намерений приславшего их губернатора Ямайки: «Золотое руно» будет уничтожено, а Баннистер – убит.
Преимущество в мощи кораблей отнюдь не было единственным. Если пираты на борту «Золотого руна» стреляли из пушек, наверное, довольно редко, то канониры на борту фрегатов тренировались регулярно. Капитаны этих военно-морских судов – Чарльз Толбот на «Соколе» и Томас Спрейг на «Селезне» – офицеры, искушенные в военном искусстве. Баннистер же, наоборот, был ранее капитаном торгового судна, обученным ремеслу перевозки шкур и сушеного мяса. Военно-морские суда были намного лучше обеспечены продовольствием, оружием и боеприпасами. Наилучшее же для фрегатов обстоятельство заключалось в том, что Баннистер был, можно сказать, прикован к одному из островов. Пираты славились своим умением ускользнуть, но Баннистеру бежать было некуда.
Маттере, однако, во время его работы в сфере охраны достаточно часто приходилось размышлять над проблемами тактики в ходе вооруженных столкновений, а потому он прекрасно понимал, что кое-какие преимущества имелись и у пиратов. Баннистер разместил на острове две орудийные батареи (одна состояла из десяти пушек, а вторая – из шести) и, несомненно, укрыл их за деревьями и в бункерах из бревен, земли и песка, в результате чего военным морякам было трудно увидеть его людей и подавить огнем его пушки. Пираты стреляли из своего оружия с высокого места на суше, а не с качающейся палубы корабля. Кроме того, для пиратов в этой схватке на кону стояла их собственная дальнейшая судьба, а это всегда очень сильная мотивация. Главное же заключалось в том, что ими командовал Джозеф Баннистер – человек, который уже доказал, что он может добиться невозможного, поскольку ему удалось избежать неминуемой виселицы и снова угнать свое судно из Порт-Ройала.
Продолжая рыться в книгах, лежащих перед ним на столе, Маттера представлял себе, как могли разворачиваться события в ходе этой битвы. Фрегаты, по-видимому, вошли в залив Самана с попутным ветром и стали продвигаться вперед вдоль северного берега залива – то есть по единственному участку залива, в котором было достаточно глубоко и на котором почти не имелось рифов, в результате чего там могли беспрепятственно проплыть такие большие корабли. При устойчивом ветре фрегаты могли идти со скоростью девяти или десяти узлов (десять или одиннадцать миль в час). На корме у них развевался на ветру красный английский торговый флаг, а на бушприте[33] в носовой части судна красовался «Юнион Джек» – государственный флаг их страны (он был похож на современный государственный флаг Великобритании, но на нем тогда еще не было красных ирландских диагональных полос).
Войдя в пролив возле острова Кайо-Вихия, где, по мнению Чаттертона и Маттеры, и произошло это сражение, фрегаты приготовились к бою: с их батарейных палуб быстренько убрали столы, гамаки и другие предметы, используемые в повседневной жизни во время плавания. Часам к трем дня они находились менее чем в миле от «Золотого руна», но все еще его не видели. Этот пиратский корабль, спрятавшийся в углублении острова, был невидим для всех – кроме тех, кто оказывался так близко, что на них уже можно было напасть из засады.
К этому моменту наблюдатели пиратов уже подняли тревогу, и Баннистер приказал канонирам и стрелкам занять свои места. Канониры приготовили пушки, стрелки – мушкеты. Оставалось только выбрать момент, в который следует открыть огонь по военным кораблям.
Фрегаты подплывали все ближе и наконец оказались в четверти мили от «Золотого руна». Вряд ли Баннистер успел к этому моменту прекратить кренгование своего судна и вернул ему способность плавать, но если бы даже он и успел это сделать, было уже слишком поздно для того, чтобы это имело какое-то значение. После того, как фрегаты вошли в пролив, наблюдатели на их мачтах заметили пиратов в свои подзорные трубы. И пираты знали, что они уже обнаружены.
Маттера не мог выяснить, что произошло дальше. Если бы он был Баннистером (а ему казалось, что мыслят они одинаково), он открыл бы огонь по фрегатам именно в этот момент, целясь в их носовую часть, которая была защищена хуже, чем борта. Поступил ли Баннистер именно так или же позволил фрегатам подойти поближе, чтобы его канонирам было легче по ним попасть, очевидным казалось то, что обе противоборствующие стороны находились не более чем в пятистах ярдах друг от друга, и расстояние это быстро сокращалось.
Теперь капитанам фрегатов нужно было решить, насколько близко им следует подойти к пиратам, прежде чем завязать с ними бой. У любого варианта их решения имелись свои минусы и плюсы.
В 1680-х годах пушки были не очень точными, а особенно на дистанциях, превышающих несколько сотен ярдов. Чаще всего бульшая точность стрельбы и не требовалась: в ту эпоху корабли враждующих сторон обычно сближались друг с другом на расстояние прямого выстрела, что могло составлять всего лишь пятьдесят футов. Иногда канониры не открывали огонь до тех пор, пока не увидят пряжек на башмаках противника, и это не было всего лишь образным выражением.
Вести огонь из пушек на большой дистанции было чрезвычайно трудно. Орудийный порох различался по качеству и количеству от выстрела к выстрелу, и это сказывалось на скорости, с которой пушечное ядро вылетало из ствола, и соответственно на способности канонира вести точную стрельбу. Пушечные ядра изготавливались таким образом, чтобы их диаметр был примерно на четверть дюйма меньше диаметра канала ствола и чтобы благодаря этому ядра не застревали в стволе (иначе ствол разорвало бы на куски). Это приводило к тому, что ядро при выстреле ударялось о стенки канала ствола и вылетало из него под небольшим углом – не очень большим, но зачастую достаточным для того, чтобы оно летело так, как летит мячик для гольфа при резаном или левом боковом ударе. Стрелять очень точно при такой манере стрельбы было попросту невозможно.
Если пушечные ядра попадали в цель, они могли причинить очень большой ущерб. Имея вес как минимум шесть фунтов (а то и больше), они могли пробить насквозь толстые корпуса и срезать мачты вражеских кораблей. При этом крупные деревянные щепки разлетались во все стороны, раня всех, кто попадался им на пути. Маттера с удивлением узнал, что такие щепки вызывали больше всего потерь в живой силе при попадании в судно пушечных ядер, выпущенных с вражеского корабля. Пушечные ядра с меньшей скоростью полета зачастую причиняли наибольший ущерб, потому что при пробивании ими древесины получались отверстия с наиболее рваными краями, что приводило к образованию большего числа щепок, и это означало, что самой смертоносной стрельбой была стрельба из пушек с большого расстояния.
Для Маттеры было очевидным, что капитаны фрегатов отдали предпочтение ближнему бою. Судя по архивным материалам, пираты открыли по ним огонь из мушкетов. Этого бы не произошло, если бы фрегаты находились на расстоянии более 150 ярдов от острова. Именно такой была дальность эффективной стрельбы из мушкетов. Когда Маттера мысленно представлял себе начало этого боя, ему казалось, что стороны были еще даже ближе друг к другу.
Приближаясь к «Золотому руну», фрегаты повернулись к нему боком – своим бортом – и приготовились открыть огонь. Большая часть их пушек располагались вдоль бортов, и хотя такой маневр делал их большей по размеру целью для противника, он позволял им открыть максимально интенсивный огонь. Именно так были сконструированы военные корабли в эпоху парусных кораблей: они становились борт к борту с противником и вступали с ним в ближний – и очень жестокий – бой.
Маттера знал из архивных материалов, что Баннистер открыл огонь первым. Однако канонирам на фрегатах не потребовалось много времени на то, чтобы открыть орудийные люки и навести пушки на цель. Боевое применение пушек требовало большой физической силы и было очень опасным. Вопрос жизни и смерти для противоборствующих сторон определялся тем, какая из них эффективнее применит свои пушки.
Большинство пушек того времени было изготовлено из чугуна, и для стрельбы из них применялись круглые железные ядра. В названиях многих пушек отражался вес выстреливаемого из них ядра: например, пушку, стреляющую двенадцатифунтовыми ядрами, называли просто «двенадцатифунтовиком». На «Соколе» имелись «двенадцатифунтовики», «шестифунтовики» и несколько пушек, стреляющих ядрами весом в пять фунтов с четвертью. Вооружение «Селезня» было более легким: на нем имелось несколько пушек, стреляющих ядрами весом в пять фунтов с четвертью, и несколько «трехфунтовиков». У Баннистера, по всей видимости, имелись все эти типы пушек (на «Золотом руне», когда оно было еще торговым судном, наверняка имелось несколько пушек, а после того, как Баннистер стал пиратом, он, по всей видимости, захватил и присвоил еще несколько орудий). Независимо о своего калибра пушки могли причинить существенный ущерб вражеским кораблям и их экипажам. Задача каждого орудийного расчета – обычно численностью в три или четыре человека – состояла в том, чтобы их пушка стреляла без каких-либо задержек.