Никогда раньше он не совершал такого серьезного просчета. Как же можно было так ошибиться и не убить эту надежду в самом зародыше? А теперь, секунду назад, какая-то часть его умерла навсегда. Когда он наконец заговорил, в голосе звучало мертвое спокойствие:
— Пожалуйста, примите мои извинения, Мадам. Я больше никогда не вернусь к этому вопросу.
За окном темное облако продолжало шириться, и стекло покрылось пеплом.
— Благодарю вас, Густав.
В наступившей долгой тишине звук шагов на веранде прозвучал неестественно громко. Затем в комнату ворвался Пьер. Он был покрыт угольным порошком и слегка дрожал.
— Мадам, я думаю, нам надо убираться отсюда сейчас же, — выпалил он. — Этот вулкан — самая опасная хреновина, которую я только видел в жизни.
Доктор Ромер отвернулся от окна и окинул его ледяным взглядом.
— Вы специалист по вулканам,
— Не нужно быть специалистом, чтобы увидеть, что там происходит.
Мадам заговорила с ним, как с избалованным ребенком — снисходительно, но с оттенком предостережения:
— Пьер. Вспомни, с кем ты говоришь.
Доктор Ромер наклонил голову, принимая ее одергивание этого херувимчика с пухлыми губами и зная, что таким способом она возмещает ему малую толику той гордости, которую только что отняла.
— Простите, Мадам, — пробормотал Пьер.
— Ничего страшного, мальчуган.
Она повернулась к доктору Ромеру.
— Должна признаться, я не ожидала, что гора так себя поведет, Густав.
Он продолжал смотреть в окно, не обращая на них внимания, даже когда Пьер подошел и занял свое обычное место за спиной Мадам. Небо угрожающе потемнело, однако когда Ромер заговорил, голос его звучал спокойно и уверенно.
— Хорошо, что это произошло. Давление внутри кратера снизилось благодаря сильному выбросу лавы. Этот столб весил сотни тысяч тонн. К счастью, прежде чем развалиться, он рухнул обратно в кратер и закупорил его.
— Я не знал, что вы — специалист по вулканам, — не очень вежливо буркнул Пьер.
Но спокойствие, усиленное мертвящей тоской, не покинуло доктора Ромера, и оба этих ощущения вернули ему то чувство превосходства, которое он был уже почти готов разделить с ней. Намеренно не обращая внимания на Мадам и глядя лишь на Пьера, он продолжал: