— Наверное. Он сказал, что напрасно, мол, княгиня, дщерь Владимирова, стала наложницей князя Болеслава. Королем Славии тому не быть, а душу она свою загубит, если не покается. Ради тщетной мечты она отдает то, что для христианки дороже всего — надежду на вечную жизнь.

— Это у кого же хватило аудации, сказать такое вслух? — спросил Всеслав от двери. — Многие так думают, но вслух назвать стремления князя суетной мечтой — неслыханная дерзость. Кто это был?

— Да так… Священник один. Княгиня, говорят, рыдала. Женщины рядом с ней тоже. И в порыве покаяния — я правильно сказал? — Предслава дала князю Болеславу от ворот поворот. И вот тут появляется наша горячая панночка, бывшая Болеславова полюбовница, и жалуется князю на афонского монаха, лишившего ее вожделенного удовольствия. И тогда князь в ярости отдал приказ — поубивать всех афонских монахов на своей земле.

Любава, сильно побледневшая, опустилась на скамью рядом с Сольмиром. Тот, бросив быстрый взгляд на Всеслава, обнял девушку за плечи, притягивая к себе, Всеслав тяжело вздохнул и промолчал, не сводя со сказителя настороженного взгляда.

— В той корчме, где буйствовали четверо новгородских пьяных воина, тоже была какая-то панночка, — тихо закончил Сольмир. — Любава, тебе нужно встретиться с княгиней Предславой. Она может что-то знать.

— Под Глоговым? — резко уточнил Всеслав, стараясь не смотреть на Любаву. — Замок панны Катарины где-то там. И она как раз говорила, что мечтает соблазнить монаха…

— Какой еще панны Катарины? — Любава вскочила со скамьи.

Всеслав снова тяжело вздохнул. Потом грустно улыбнулся.

— Это опять не та история, которую мне приятно рассказывать своей невесте. Панна Катарина давно положила глаз на Рагнара. И как бы не получилось…

Он резко замолчал, потому что задетая за живое Любава сосредоточенно вдыхала и медленно выдыхала, чтобы хоть как-то успокоиться.

— …что она может знать, что случилось с Рагнаром, — быстро закончил Всеслав.

В дверь постучали, потом вовнутрь просунулась лохматая голова.

— Пан Всеслав, тебя долго ждать? Пир скоро начнется, а ты с дороги. Не умылся, не побрился.

Пан Всеслав рассеянно провел рукой по небритому подбородку.

— Из-за этого треклятого пира я не могу немедленно отправиться разобраться, — мрачно сказал он. — Но я пошлю самых надежных своих людей. Они выяснят, что возможно.

— Очень тебя прошу, — Любава подошла к рыцарю, положила руки на рукав свитки, умоляюще заглянула в серые глаза, еле сдерживая слезы.

Тот сжал ей руки, буркнул что-то маловразумительное и быстро направился к двери.

— Всеслав, — тихо окликнула его Любава, — я тебя жду, чтобы под руку с тобой войти в Большой зал. Без тебя это будет невыносимо. Придешь?

— Помню, — ответил Всеслав, закрывая дверь за собой.