Пока все модницы и красавицы двора воевали друг с другом за внимание Честера Кьярри, мне удалось добраться до самого ценного — до дознавательсткого тела. Грудь у него была выдающаяся. Широкая, рельефная. И живот тоже выдающийся, с ярко выраженными порожками пресса. Смуглая кожа, к которой хотелось прикасаться пусть даже и морановскими непутевыми лапками. Что я, собственно говоря, и сделала: облапала его, как могла.

А как он пах! Тот самый мужской запах, от которого голова кругом и по венам истома. Ведьма во мне ликовала и млела от восторга.

Я согрелась, успокоилась, но вылезать на спешила. Напротив, распласталась у него на груди, всеми лапами обхватила и блаженно прикрыла глаза, слушая размеренные удары сильного сердца. Хо-ро-шо! Ради такого даже можно было потерпеть все эти мучения.

— А вот и Стеф пожаловал, — задумчиво произнес Кьярри, когда раздался гулкий звонок во входную дверь, — иди открой.

— А что сразу я? — возмутился Эдвард.

— Ну не я же, — пожал плечами дознаватель. Я сползла ниже, недовольно крякнула и снова забралась на кустистую мужскую грудь. Сегодня я отсюда никуда не пойду!

— У нас слуги есть! Пусть отрабатывают.

— Встал и пошел встречать своего дядю! — стальным голосом произнес глава семейства, не отрываясь от газеты.

Наглому юнцу не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться. Он с чувством откинул книгу в сторону, вскочил на ноги и ушел.