– Ладно, ладно, успокойтесь, юноша, – несколько ошарашенно проговорил Денис. – Я вовсе не хотел вас обижать…

– Но таки обидели, господин Давыдов. И вам это зачтется. Но не здесь, и не от доброго меня… Так шо можете заказывать веселье. Вы какой сорт предпочитаете?.. Есть «минерашки», «полушелковые»… А может, вам «даму с буфета» организовать?..

– Перестаньте паясничать и изображать из себя жигана с Привоза, господин Исаев, – уже более строго повторил Денис. – Я предпочитаю «мадам с дочкой», если вам интересно. И уж точно не с Прорезной… Давайте-ка вернемся к нашим баранам. Насколько я понимаю, вы – всего лишь мальчик на поручениях. Потому должны передать мне время и место встречи с вашим местным руководителем. У меня к нему личное послание от московского товарища.

– Вы снова говорите обидно, господин Давыдов, но вы не виноваты. Вас так воспитали. – Яшка обезоруживающе улыбнулся и пожал тощими плечами. – И я не в претензии, шо вы таки не видели телефона на стенке в вашем номере. Так вот, если вы вернетесь в ваш номер и сядете у того телефона, то сможете узнать за место встречи, когда вам позвонят.

– Когда же, хотя бы примерно, ждать звонка? У меня еще другие дела есть в Киеве.

– После шести часов пополудни и будет в самый раз, господин Давыдов…

Блюмкин, не оглядываясь, рысцой припустил в сторону Крещатика. Денис, проводив взглядом его узкую спину, неспешно двинулся в том же направлении, намереваясь пересечь Крещатик и через Михайловскую площадь выйти к Малой Житомирской улице, где в доме номер три располагалось местное отделение Осведомительного агентства.

Когда спустя час Денис вышел из особняка ОСВАГа, ему на миг почудилось, что на углу, у выхода к Михайловскому монастырю в толпе гуляющих мелькнула знакомая тощая фигура. Но поразмыслив, Давыдов убедил себя, что молодому террористу просто нечего тут делать, ведь никакого повода для подозрений Денис ему не давал. «Показалось», – решил капитан и направил стопы на Крещатик – благо до назначенного времени телефонного разговора оставалось еще более двух часов. А прогуляться по центральной улице Киева, заодно и пообедать в каком-нибудь ресторанчике, отведав местной кухни, – в этом Денис не смог себе отказать.

Но в чужом городе лучше не заходить в первое попавшееся заведение – кто знает, какая у него репутация. Давыдов подозвал извозчика и велел отвезти себя в лучший ресторан.

– Ну, так то вам, шановный пан, в «Крендель» надо!

– И чем же там кормят?

– А славно кормят! Есть повар-француз, есть повар-немец.

– Ну, тогда поехали, – решив, что в Киеве не обязательно есть вареники и галушки, сказал Давыдов.

Ресторан оказался премилым, а в том зале, куда любезный официант провел капитана, стояли большие и мягкие диваны. Денис решил, что это для тех обжор, которые после десерта уже не могут самостоятельно выбраться из-за стола и должны хоть немного отдохнуть. Оказалось, дело не только в обжорах.

За соседним столиком сидели на диване две дамы, одна – постарше и попышнее, другая – совсем молоденькая. Давыдов немного удивился: дамы без кавалеров могли прийти утром в кондитерскую, а тут уже вечер близится, в ресторане вот-вот начнет собираться приличная публика. Он оглядел зал и увидел еще двух дам – тоже без мужчин. Стоило ему задуматься о том, что в Киеве какие-то странные нравы, как официант, положив перед ним меню и карту вин, шепнул:

– Могу предложить пану приезжему приятные светские знакомства…

Денис невольно взглянул на своих соседок. Старшая из дам, поймав его взгляд, кокетливо улыбнулась. «Так то ж местные мадамы с дочками!» – Давыдов едва не прыснул, а потом вдруг разозлился.

– Весьма рекомендую, – прошептал догадливый официант. – Пан сам убедится: мадам с дочкой натуральные, без подделки. Показывают сцены страсти промеж собой, утешают всеми средствами…

– Еще одно слово, и получишь в ухо, – зверским шепотом произнес Давыдов. – Неси живо гратен из цветной капусты, а через пять минут – сырный суп!

Официант исчез. Мадам с дочкой переглянулись и уставились на Дениса весьма нахально. Он сердито фыркнул и подтащил к себе хлебницу. Чтобы не встречаться взглядом с дамами, принялся выбирать ломтик булки с поджаристой корочкой, потом поневоле этот ломтик сгрыз. И все время обеда просидел, опустив взор в тарелку.