Алиса отрицательно покачала головой:

— Лео заменил ей сына. Она из кожи вон лезла, защищая его… что впоследствии принесло очень дурные плоды.

— Какие?

— Он начал использовать ее против нас.

— А как он тратил деньги?

— Самым банальным образом. Проигрывал.

В другой раз Алиса рассказала Марку следующее:

— Лео был очень умным ребенком. В одиннадцать лет его ай-кью составлял 145 баллов. Не знаю, от кого он это унаследовал — у нас с Джеймсом результаты были всегда более чем средние, — но его способности с самого начала стали вызывать массу проблем. У Лео возникло убеждение, что ему может сойти с рук буквально все, в особенности же после того, как он обнаружил в себе умение манипулировать людьми. Конечно, мы постоянно задавались вопросом, где мы ошиблись в воспитании. Джеймс винит себя за то, что не наказывал его. Я нахожу исток многих проблем в том, что мы так часто уезжали за границу и полностью полагались на воздействие школы. — Алиса снова покачала головой. — Теперь я думаю, что истина гораздо проще. Ленивая голова, как говорили в старину, — мастерская дьявола. А Лео никогда не любил трудиться.

Об Элизабет она сказала:

— О, она всегда существовала как бы в тени Лео. И естественно, отчаянно пыталась добиться нашего внимания, бедняжка. Она боготворила отца; когда он надевал форму, у нее начиналась истерика, ведь это почти всегда предвещало расставание. Помню, как однажды, ей было лет восемь или девять, Элизабет отрезала штанины у его армейских брюк. Отец страшно разозлился, а она кричала и вопила, приговаривая: «Заслужил, заслужил!..» Когда я спросила ее почему, она ответила, что не выносит его вида в форме. — Алиса сокрушенно покачала головой. — У нее был очень сложный переходный возраст. Джеймс винит Лео за то, что тот познакомил ее со своими друзьями… а я виню наши частые отлучки. К восемнадцати годам Элизабет стала совершенно неуправляемой. Мы сняли для дочери квартиру и поселили ее там с подругами, но бóльшая часть того, что нам говорили о ее образе жизни, была ложью.

В чувствах Алисы ощущалась какая-то двойственность.

— Невозможно перестать любить собственных детей, — сказала она Марку. — Всегда продолжаешь надеяться, что наступит момент — и они переменятся к лучшему. Но проблема состоит в том, что на каком-то достаточно раннем этапе своей жизни они окончательно отказались от тех ценностей, которые мы пытались им привить, и сочли, что мир обязан предоставлять им абсолютно все, по первому же их желанию. Подобное отношение в конечном итоге ведет к постоянной обиде, постепенно перерастающей в ненависть. Дети думают, что у них жестокий и мстительный отец, который не желает снабжать их деньгами, но им не приходит и не может прийти в голову гораздо более простое объяснение — они слишком часто ходили к колодцу и вычерпали всю воду.

Когда огонь стал разгораться, Марк немного отодвинулся от камина. В его собственном отношении к Лео и Элизабет не было никакой двойственности. Он просто их ненавидел. Они не только «слишком часто ходили к колодцу», они прорыли целые каналы эмоционального шантажа, основанные на уроне семейной чести, чувстве родительской вины. Марк считал Лео не более чем психопатом с патологическим пристрастием к игре, а Элизабет — алкоголичкой и нимфоманкой. Не видел он и никаких «смягчающих обстоятельств». Судьба дала им множество преимуществ, а они ни одним не сумели воспользоваться.

Алиса, разрывавшаяся между материнской любовью и чувством вины из-за своих промахов, в течение многих лет была игрушкой в руках детей. Для нее Лео всегда оставался тем же голубоглазым мальчишкой, которого обожала Вера, и все попытки Джеймса более жестко воздействовать на сына наталкивались на мольбы «дать ему шанс». Неудивительно, что Элизабет так отчаянно пыталась привлечь к себе внимание родителей. Неудивительно также, что она не могла в течение более или менее длительного времени поддерживать отношения с людьми. Личность Лео безраздельно царила в их семействе. Перемены в его настроении служили причиной как семейных ссор, так и семейного мира. Никогда никому ни при каких обстоятельствах не дозволялось забывать о его существовании. Когда Лео хотелось, он мог очаровать любого. Пребывая в дурном расположении духа, он превращал жизнь окружающих в истинный ад. В том числе и жизнь Марка…

Ход мыслей нарушил телефонный звонок. Марк взглянул на Джеймса и увидел, что полковник внимательно смотрит на него.

— Возьмите трубку, — сказал Джеймс, протягивая ему ключи. — Возможно, они перестанут звонить, если увидят вас в библиотеке.

— Кто они?

Полковник устало покачал головой:

— Скорее всего им уже известно о вашем присутствии здесь.

— Алло?