Он нашёл кусок сыра и три банана, расправился с ними в мгновение ока и недовольно буркнул:

— И всё? Н-да, негусто. А это что? Не знал, что ведьмы пьют кефир.

— Приходится, с кровью младенцев напряжёнка, — проворчала я и вдруг вспомнила нечто важное: — А как же Дарина? Теперь ты видишь, что она невиновна!

Громов, не обнаружив больше ничего съедобного, разочарованно вздохнул и захлопнул холодильник.

— А ты ещё не в курсе? Отпустили твою Дарину под подписку о невыезде.

— Сейчас позвоню и проверю!

— Звони, только это, — он слегка замялся. — Ты не думай, у нас её не били, не пытали, вообще пальцем не трогали!

— Это ты сейчас к чему сказал? — насторожилась я.

— Да странная она какая-то была: бледнющая, нервная, тряслась, как осиновый лист, а из отдела вылетела так, что пыль взвилась.

— Почему? Что случилось?

Он развёл руками, изобразив вполне искреннее недоумение.

— Кто ж вас баб, да ещё ведьм разберёт?

Выпроводив «оборотня в погонах», я немедленно набрала номер Дарины, она не ответила, а вечером перезвонила сама:

— Злата, привет! — голос девушки, чтобы там не рассказывал Громов, звучал довольно бодро и от страха точно не дрожал. — Ты звонила, я только сейчас увидела.

— Привет, вот узнала, что тебя отпустили. Всё в порядке?

— Да, конечно, всё отлично!

Повисло неловкое молчание, я нарушила его первой:

— Точно? Мне сказали, ты была напугана.

— А, это? Пустяки — просто дурной сон приснился. У меня всё хорошо.

— Отлично. Значит, помощь не нужна?