– В своем, не сомневайся. Я даже числа сопоставил.

– Не Шклядин ли, сродственничек твой, кляузы на меня шлет?

Не ответил Иван, пожевал губами. Помолчав, он добавил:

– А еще, как ты на татар в поход уехал, странности в доме прекратились.

– Да откуда мне знать, что в доме твоем творится? – пожал я плечами.

– Что-то больно смело ты разговариваешь, непочтительно. Я вот честь тебе оказал, специально к тебе приехал, ожидал.

– Не звал я тебя. А гость незваный хуже татарина. Государю на тебя пожалуюсь. Двоих дружинников убил, на меня напал, связал, даром тебе это не пройдет!

– Ты мне еще угрожаешь?! – Иван засмеялся, хлопнув себя руками по ляжкам. – Да я сейчас прикажу холопам, и ты умрешь. Бывает же, нападают и разбойники, и степняки… Сам погляди: стрелы, что в дружинниках твоих убитых – татарские, и тебя мы копьецом татарским убьем. Не зря брали! – торжествовал московский боярин.

– Все предусмотрел, гад! Только одного ты пока не знаешь!

– Ну-ка, ну-ка! О чем это ты? – скользнул по мне взглядом Телепнев.

– Интересные бумаги я видел! А еще – сам письмецо написал. Так что, ежели найдут меня убитым, бумаги те всплывут, и кое-что к государю непременно попадет.

– Это ты о Шуйских говоришь? – заскрежетал зубами Иван.

– Не только.

– А, побратима Кучецкого вспомнил?

– А хоть бы и так!

– М-да, – задумался Иван. – А что за бумаги?

– Думаю, ты лучше меня представляешь их ценность. И бумаги те задевают честь многих боярских фамилий. Ты хоть и высокий пост при дворе занимаешь, но представь, сможешь ли ты противостоять сразу многим знатным родам? Гнездо осиное разворошить хочешь?

– Молчи! – посуровел-нахмурился князь.

Я видел, что Телепнев раздумывал. И даже предполагал, о чем именно он думает. Убить меня – здесь и сейчас – и получить ворох неприятностей или отпустить?

– Ты блефуешь! Нет у тебя никаких бумаг, – наконец выдохнул он.