Глава 4

О настоящих друзьях и совсем чуть-чуть о страстных поклонниках

Молчание, затягивающееся с каждой секундой, становилось всё более натянутым. Дюжий демон довольно хмыхнул и указал на Татиуса.

— Вы же понимаете, что вашему профессору ничего не стоит применить ментальные чары?

Эльф изумлённо поднял брови, выражая искреннее недоумение.

— Согласно законам империи... — Уверенно начала Изи и тут же осеклась, осознавая, что, похоже, в нашем случае закон нагло развалился на кресле и снисходительно окидывал адепток предвкушающим взглядом.

— Да к хаосу. Демиан Ратаковски, — уверенно произнесла Нуала.

Метаморф рассерженно шикнула на дроу.

— Да бросьте, это ведь совсем не сложно — узнать с кем вы общаетесь и прийти к определённым выводам. Так что не вижу смысла тратить время и вынуждать, — эльфийка презрительно скривила губы, — господина Татиуса применять грязную магию.

Ментальные чары неспроста были внесены в список магических преступлений и преследовались законом: для объекта, по отношению к которому применяли данное заклинание, процесс был весьма болезненным, а последствия его часто необратимы. Неспроста чтецов мыслей называли плавильней мозгов. И хотя дар этот почитали, но относились к его носителям с опаской.

Заметила, как непроницаемый светлый эльф побледнел, что неудивительно: ведь для лесного народа подобное применение данной им природной силы было святотатством. Обмен мыслями и чувствами — глубоко личный, интимный процесс, допустимый лишь для близких людей. А мы ими точно не были (и нелепые случайности в виде объятий на диване не в счёт).

И всё-таки Нуала была права: нашей империей правили чужаки. Сам факт того, что мы продолжали обучение и не потеряли полностью все права и свободу, говорил лишь о странной прихоти захватчиков. Берг бы заставил Татиуса применить эти чары, а, возможно, справился бы и сам (кто знает, на что он способен?), и пострадали бы не только мы, но и профессор. А он и так натерпелся... мда.

— Ценю вашу смелость, адептка. Господин Барнабас, — довольно пробасил демон.

Я бросила полный отчаяния взгляд на как-то резко постаревшего ректора, который, казалось, сморщился от усталости, и поняла, что защищать нас некому. Никакой библиотеки. Никаких книг. Мы будем по ночам бродить по грязным подворотням и разнимать драки пьяниц, на которых жалаются соседи — и это в лучшем случае. Иногда ночным стражам выпадала работёнка куда более незавидная.

— Гхм... на этом всё. — Барнабас безнадёжно махнул рукой. — Завтра господин Октупус сообщит детали вашей... гхм... внеурочной практики.

Дверь кабинета гулко захопнулась за нами. Мы растерянно переглянулись.

— Мне маменька советовала к женихам видным присматриваться, а я буду по злачным местам шататься, — печально констатировала Изабелла. — Ниагх де радеш!