Глава 1

О дьявольской привлекательности и её последствиях

— Вы осознаёте, что за один вечер сумели нарушить четыре пункта из устава Академии?

Удивлённо поперхнулась: у нас, оказывается, устав есть? Нужно будет в него обязательно заглянуть на досуге, чтобы удостовериться в правильности обвинения. «А то вдруг всего-то три и нарушила», — с затаённой надеждой промямлил внутренний голос. Но говорил он это так тихо и неуверенно, что сразу закралось подозрение: все пять осилила, а, возможно, и шесть. Поставила новый рекорд среди студиозов, так сказать.

— Раньше я мог бы закрыть глаза на ваши «шалости», но теперь… Вы же понимаете, что сейчас всё совершенно по-другому? Одно неверное слово, и вас вышвырнут за порог Академии. А я уверяю, за её стенами вас ждут одни неприятности. К сожалению, госпожа Селин отказывается сообщать руководству о произошедшем, потворствуя вашему безрассудству, но я позволить себе подобного не могу. Оглянитесь вокруг, адептка!

Послушно повертела головой, изучая изломы на штукатурке. Да, совсем Евстафий здесь всё запустил — требуется капитальный ремонт. Того и гляди стены трещинами пойдут. Непорядок. Обленились, чай, домовые. Им бы всё настоечки из сливовицы попивать да в ус не дуть.

— Я от вас подобного не ожидал, — патетично восклицает Татиус и, демонстрируя крайнее отчаяние и безвыходность своего положения, картинно заламывает кисти.

Актёр, да и только! Жалко, что мои жиденькие апплодисменты не сойдут за бурные авации.

А я-то уж как не ожидала от вас подобного… Так восхвалял свой народ на истории расологии, дифирамбы пел отваге и мужеству всего эльфийского племени. Кто там остроухих сравнивал с несгибаемым бамбуком из райских кущей? Ну-ну, лопух недоделанный! Так, подобострастный негодяй, который под ноги стелится великим мира сего.

— Неужели вам и сказать нечего в своё оправдание? Предупреждаю: тактика неведения здесь не сработает, я вас в этом уверяю. Вы, Ведина, пойманы с поличным.

Изучающе посмотрела на извазюканный в грязи мысок сапога: чего же тут говорить?

Вскинув голову, решительно посмотрела на профессора:

— К ректору, так к ректору, господин Татиус. Дорогу я знаю, можете не провожать, — заявила, храбрясь, хотя сердце, заключённое в груди, бешено колотилось.

— Обязательно провожу и лично доложу о ваших нарушениях, — хорошо поставленным менторским голосом отчеканил преподаватель.

Разочарованно выдохнула: сомневаться не приходилось — этот эльфийский зазнайка точно доложит, к тому же, наверняка, сгустит краски. Оставалось только уповать на доброту ректора. Всё-таки лучше уж пыль с библиотечных полок смахивать, чем быть исключённой из Академии. Тем более, что моя преступная деятельность, как её громко именовал Татиус, заключалась только в хищении некоторых не особо ценных предметов (честное слово, век бы они ещё на полке пылились без надобности), а также крошечном поджоге и взломе кабинета остроухого. Не очень удачного, стоит заметить, ибо хороший нарушитель — это не пойманный нарушитель.

Пока шла по узкому коридору, размышляла над несправедливостью бытия и над невероятно коварными шутками судьбы. Ну вот за что всё это навалилось на мою бедовую головушку?

Жили бы себе тихо-мирно ещё двести лет, ну или, так уж и быть, — хотя бы пять. Как раз за это время кто-то небезызвестный смог бы стать дипломированным чародеем, деньжат накопить, открыть свою лавку магических товаров. А там, глядишь, и кота бы завела: пушистого такого, мышей есть не охочего, да зато до сметанки жутко прожорливого.

Но нет — власть имущим спокойно не живётся, им интриги, заговоры подавай, ведь иначе скучно до безобразия. А как быть обычным работягам? О них кто-нибудь подумал?

Сердито подула на прядку, настырно лезшую в глаза. Мне бы сейчас не к ректору с повинной идти, а на трибуны зажигательные речи говорить. Читай сейчас Татиус мои мысли, несомненно, пришёл бы в ужас с его-то впечатлительностью. Но слишком поздно для повстаний и сопротивления: демоняки ступили на землю империи как блудные дети, нашедшие наконец-то свой дом, и явно надолго обосновались здесь: то ли плодовитый чернозём пришёлся им по нраву, то ли местный микроклимат казался поблагоприятней обжигающих песков пустыни.