Только изредка она соглашалась побыть звездой. Однажды зимой в Нью-Йорке она надписывала экземпляры «Садов мира» в магазине Ральфа Лорена между 72-й улицей и Мэдисон-авеню. Собралась большая толпа, очередь вытянулась от Мэдисон до Парк-авеню, и многие из тех, кто терпеливо дожидался на холоде, не могли войти внутрь. «Мне пришлось уйти через запасной выход из-за толпы, — рассказывала потом она. — Я пожалела об этом, потому что столько людей долго прождали на улице — и зря».
В Нью-Йорке, когда Одри давала интервью писателю Доминику Данну для «Вэнити Фэйр», интерес к этому событию со стороны читателей и прессы был столь велик, что у Данна было такое чувство, будто он беседует с Мадонной, а не с кинозвездой на пенсии; Одри же держалась подчёркнуто скромно. «Вас не удивляет невероятное возбуждение, которое вы вызываете до сих пор?» — спросил он. «Очень, — ответила она. — Меня всё удивляет. Мне странно, что меня узнают на улице. Я говорю себе: “Ну что ж, значит, я всё ещё похожа на себя”. Я никогда не считала себя талантливой, красавицей или кем-то ещё. На меня это всё свалилось. Я была неизвестной, без опыта, худющей. Я очень много работала, это можно поставить мне в заслугу, но я не понимаю этой любви. В то же время мне от этого тепло на сердце, и я ужасно тронута». Она говорила искренне. Из-за того, что Одри редко выходила в свет, она превратилась в живую легенду — именно так теперь называли её журналисты.
В феврале 1987 года живая легенда согласилась сняться в телефильме «Любовь среди воров» компании «Лоримар»: это комедийный детектив, в котором Одри играет знаменитую и аристократичную пианистку, укравшую три яйца Фаберже, чтобы выкупить похищенного жениха. За ней гоняется по мексиканской глубинке Роберт Вагнер, распутный торговец картинами, который шумно жуёт сигары и притворяется полицейским. Но играть в комедиях — больше не её удел. Последние годы её жизни были посвящены ЮНИСЕФ. Как заметила Лесли Карон, «карьеру Одри можно разделить на две части. В первой она познала всю славу, о какой только можно мечтать, а во второй с лихвой отдала всё, что получила».
С 1988 года, когда она стала послом ЮНИСЕФ, Одри Хепбёрн практически забросила мир кино и вымысла ради реальных несчастий, которые всегда не давали ей покоя. Она посвятила себя другим людям и попыталась разделить с ними веру в жизнь, которую пронесла через все испытания. «Да, я сражалась, — скажет она журналу «Эль». — Да, я испытала горе. Да, у меня были проблемы. Как у всех. Ни больше ни меньше. Но я знаю с самого раннего детства, что у меня есть путеводная звезда. Она всегда спасала меня. Даже в самые тяжёлые моменты жизнь словно подмигивала мне».
В марте 1988 года Одри пришла в отделение ЮНИСЕФ в Женеве и предложила Кристине Рот свои услуги на год. Она хотела играть активную роль, а не просто быть статисткой. Это пришлось кстати. В Эфиопии дети умирали десятками тысяч. Нужны были такие люди, как Одри, чтобы привлечь внимание общественности к трагедии стран третьего мира, о которой легко забывали на сытом Западе.
Она тотчас отправилась в Эфиопию — и испытала шок. Этот ужас не шёл ни в какое сравнение с тем, что довелось вынести ей самой. Пустые глаза и вздутые животы умирающих эфиопских детишек потрясли её до глубины души и снились по ночам. Как пишет журнал ЮНИСЕФ, Одри не ограничилась мимолётным протокольным визитом, а как следует взялась за дело. Она побывала в Эритрее и Тигре — провинциях, в наибольшей степени пострадавших от голода, вызванного ужасной засухой. Там она попала в самый эпицентр трагедии.
Одри разобралась в том, как работает эта фантастическая гуманитарная организация, в механизмах сотрудничества и логистики ЮНИСЕФ. Она поняла, что гуманитарная помощь жизненно необходима населению, лишённому воды и пищи. По возвращении — взволнованная, возмущённая — она дала в Лондоне пресс-конференцию. Она сумела найти нужные слова, чтобы убедить слушателей в важности и неотложности решения проблем африканской страны. Это была первая её встреча с прессой, за которой последовали другие.
Впервые столкнувшись с нищетой в мире, она осознала масштаб несчастья и необходимость срочной помощи. Она решила посвятить всю себя деятельности ЮНИСЕФ. Её назначили послом доброй воли. Она нашла свой путь. Одри обычно путешествовала вместе с Робертом Уолдерсом, без поддержки которого наверняка не нашла бы в себе силы выполнить свою миссию. Она заявила по этому поводу: «Всё, что мы сделали, мы сделали вместе. Роберт принимал эту миссию так же близко к сердцу, как и я».
Её «вторая карьера», в ЮНИСЕФ, принесла ей похвалы во всём мире, которые она считала незаслуженными. «Мне неловко. Я пользуюсь влиянием, потому что меня знают, потому что я стою в огнях рампы. Но если бы вы только узнали или повстречали кого-нибудь из тех людей, благодаря которым ЮНИСЕФ позволяет детям выжить, вы бы меньше меня расхваливали. Это они работают — безвестные люди, имён которых вы никогда не узнаете... Я-то, по крайней мере, получаю доллар в год, а они — ничего!»
Она растратит все свои силы, работая на ЮНИСЕФ и колеся по всему миру. Вместе с Робом, который сопровождал её повсюду и сам добывал места в гостиницах и билеты на самолёт от имени ЮНИСЕФ (у этого фонда никогда не было собственных средств, он зависит от частных пожертвований), она путешествовала очень скромно. В городах, где она вела кампании по сбору средств, она жила в гостиницах, сама причёсывалась и наносила макияж, отвечала по телефону, не изменяя голос и не делая вид, будто это горничная. Она не устраивала парадных выходов и зачастую приезжала на встречу даже раньше тех, кто должен был её встречать. Даже самые большие циники не могут отрицать, что она хорошо выполняла свою работу. Говорила она просто и по делу. И всегда роскошно выглядела на фотографиях.
Она никогда никому не отказывала. «Меня всегда посылают в неизвестные места, — писала она другу. — ЮНИСЕФ говорит: “Хотите поехать в Эфиопию? Там засуха ещё хуже, чем раньше, а мы не можем привлечь внимание СМИ, и поэтому у нас нет денег”. И я еду. Я знаю, что дело выгорит. Моя особа вызывает любопытство, и я этим пользуюсь». Она была реалисткой: «Я счастлива, что у меня есть имя, потому что использую его для стоящего дела».
ПРОЩАНИЕ
В начале девяностых годов Одри переживала период безмятежности: весь мир любил её и осыпал наградами, призами и похвалами. Когда она не колесила по планете как посол ЮНИСЕФ, её приглашали, чтобы увенчать лаврами. На благотворительном вечере в Далласе по случаю Фестиваля американского кино её наградили за вклад в американский кинематограф. В Индианаполисе в благодарность за работу для ЮНИСЕФ ей вручили престижный приз. Во время вручения премий Британской академии в Лондоне, в 1992 году, принцесса Анна преподнесла ей специальный приз. Кинообщество Линкольн-центра (Нью-Йорк) организовало гала-представление в её честь и вручило ей Приз почёта, который до того присуждался лишь двадцати восьми другим актёрам и режиссёрам, в том числе Чарли Чаплину, Фреду Астеру, Альфреду Хичкоку и Лоуренсу Оливье.
Однажды в Нью-Йорке на улице к ней подошёл охотник за автографами и протянул фотографию из «Завтрака у Тиффани». Одри подписала ему фото, но он достал другое, потом третье... В машине по дороге в аэропорт она рассмеялась: «Было время, когда давали лишь один автограф. А теперь дают на подпись полтора десятка фотографий».
Вернувшись в Толошна, она размышляла над проектами, которыми её по-прежнему засыпали киностудии. Но её уже не воодушевляла возможность повысить уровень адреналина, встав перед камерой. «Я обожала сниматься в фильмах, — сказала она задумчиво одному из друзей семьи, — но я бы пожалела о том времени, только если бы утратила свою жизненную силу».
А её жизненная сила оставалась при ней. Лишь один человек заставил её передумать и убедил вернуться на большой экран. Она восхищалась работами Стивена Спилберга, и когда знаменитый режиссёр и продюсер предложил ей эпизодическую роль в своём фильме «Всегда», она ухватилась за эту возможность. Её удивило, насколько возобновление работы в Лос-Анджелесе придало ей сил. Она была на седьмом небе от мысли, что будет сниматься вместе с Ричардом Дрейфусом[60], хотя у неё была малюсенькая роль. Она снова встретила нескольких друзей, в том числе Грегори Пека, и полностью отдалась тяжёлому труду.
Этот фильм был ремейком снятой в 1943 году мелодрамы «Парень по имени Джо» киностудии «Метро-Голдвин-Майер»: прекрасная история любви, главные герои которой — военные лётчики. Одри играет там ангела-хранителя. Хорошее развлечение, прилично оплаченное (два миллиона долларов) и важное для Одри. Играть роль всегда было для неё мукой и одновременно стимулом; но играя ангела в фильме «Всегда», она вновь обрела любовь к кино, чего совершенно не ожидала. Она уже вступила в осень своей жизни, но необъяснимое чувство подсказывало ей, что ещё не время ставить точку. Она ещё должна действовать, решительно и мужественно браться за проекты, от которых в своё время отказывалась.
Так, в один из весенних дней 1991 года она приехала с Робом в Англию, в Барбикан-Холл в Лондоне. Сзади расселся Лондонский симфонический оркестр, а она вышла вперёд к дирижёру Майклу Тилсону Томасу, чтобы впервые исполнить с ним его произведение для оркестра и рассказчика «Дневник Анны Франк». Оно несло в себе большой заряд эмоций для Одри — рассказчицы и Тилсона Томаса — композитора и дирижёра, возвращая их обоих в молодость. Затем они исполняли его в Нью-Йорке, Майами, Хьюстоне и Филадельфии. Одри, 14 лет тому назад отказавшаяся сниматься в фильме «Мост слишком далеко», потому что принимала рассказ о поражении союзников в Арнеме в 1944 году слишком близко к сердцу, и категорически отвергшая в 1959 году главную роль в фильме «Дневник Анны Франк», довольно долго заставляла себя уговаривать. Тилсон Томас умолял её и убеждал, но когда она приняла решение, то участвовала в проекте со своим обычным пылом. Кстати, она ведь не играла Анну Франк.
Внешне хрупкая, она наполняла текст искрящейся жизнью. Пыталась выразить всё, что он значит для неё, всё, что она чувствует. «В “Анне Франк” столько чувств без примесей. Во время исполнения мы с Майклом поддерживаем эмоциональную связь. Это изнурительно, но моё сотрудничество с ЮНИСЕФ тоже изнуряет». Её друг Шеридан Морли побывал на концерте, а потом встретился с ней за кулисами. «Она стояла перед этим огромным оркестром и играла с таким завораживающим драматическим накалом, что впоследствии не я один просил её подумать о том, чтобы вновь выйти на сцену, которую она покинула почти сорок лет назад», — рассказывал актёр. «Я не слишком хорошая актриса, — просто и печально ответила она Шеридану Морли. — Просто моя семья тоже жила под немецкой оккупацией в Голландии, и я знала столько девочек, таких, как Анна, моих ровесниц. Вот почему я всегда отказывалась сниматься в фильме: я знала, что всё время плакала бы».
Жизнь продолжалась, но не так, как раньше. Её мучило чувство неотложной необходимости. Встретив шестидесятилетие, Одри словно ощущала биение пульса своей судьбы. Когда она не летела в качестве представителя ЮНИСЕФ в какую-нибудь страну, опустошённую голодом, ей снились сны, и она рассказывала друзьям: «Мне теперь 62 года, и моя главная задача — сделать так, чтобы я могла просто сидеть дома и заниматься своими помидорами и розовыми кустами, возиться с собаками, и когда-нибудь я так и сделаю, но не сейчас, а когда успокоюсь, зная, что “моим детям” во всех этих странах живётся хорошо...»