Я ободрил девчонок взмахом руки и чуть не выронил три початых банки с пивом. Растрёпанные онако встали у низкого барьера из кирпичей. Я думал, они будут долго выцарапывать насекомых из банок, пока не прикончат их. Но всё оказалось проще и быстрее – обе буквально опрокинули их содержимое в рот, выставив языки. Наверное, не в первый раз баловались забавой.

Разбегаться нельзя было, а в остальном правил не было. Лишь бы хитиновые твари живыми долетели. Умертвивший сверчка карался дисквалификацией и штрафом. А тот, кто его глотал, вообще с позором изгонялся с полигона.

Об этом судья постоянно гундосил. Народ, конечно, за Флору болел, потому что она симпатичная. Но плевали они одновременно, так что Херми обидно не было, ведь никто не свистел.

– Тэмэ! Ну, давай посоревнуемся, – толкнул меня под локоть Ковш. Он возник неожиданно, как призрак, и потряс передо мной банкой со сверчком. Глаза у Ковша выкатились наружу и блестели, будто он по полной загрузился. От него несло марихуаной. – Боишься проиграть?

– И охота совать это в рот? – Я ткнул пальцем в банку.

– А, протух! – скривился Ковш. – Ёвамуси.

– Ладно, симатта. Ты хочешь плеваться?

Я протолкался к продавцу насекомых и купил сверчка. Тот загнанно метался по банке и нервничал. Но лапки и усы был на месте – снаряд попался свежий. Это радовало.

Мы пробились к кирпичному барьеру и очутились в мощных объятиях Флоры. Она прыгала и верещала как сумасшедшая, а толпа привечала победителя. Рядом хмуро переминалась Херми, она выковыривала из зубов лапку сверчка и плевалась в урну. Флора запрыгнула на меня и потрясла руками, а я чуть банку не выронил.

– Семь метров! – завопила она и хлебнула пива. – Мне может главный приз достаться. Это лучший результат вечера!

– Не радуйся, самые сильные плевцы ещё не пришли, – обломала её Херми. – Дай сюда моё бакусю, Егор… Им уже раненые вонючки достанутся, а у них парусность ниже. Егор, ты чего с банкой? Тоже собрался инсектом харкнуть?

– Сейчас мы поглядим, кто у нас герой, – стал кривляться Ковш. Он пыжился и надувал грудь, но на ногах держался не очень твёрдо. – Давай, девчонки, поболеем за чемпиона.

Я закрыл глаза и вытряхнул вёрткое насекомое на язык. Сверчок заметался во рту, норовя то втиснуться в горло, то пробиться сквозь зубы. Он даже в носоглотку пропихнул свои дурацкие усы. Я чуть не чихнул, зажал рот ладонью и заорал сквозь пальцы. Сверчок и тут просунул хитиновый нос. Не глядя, я отдал судье пустую банку с наклеенным номером и языком прижал насекомое к зубам. В ушах у меня ревели голоса насмешливых зрителей. Только Флора с Херми верещали с ноткой сочувствия. Откинув голову назад, я дёрнул её вперёд и мощно выплюнул мерзкого инсекта вместе с комком горькой слюны и жучиного сока.

Наверное, я бы упал за барьер, если бы добрые девушки не вцепились мне в штаны. А вот Ковшу не повезло. Он снёс хлипкий кирпичный заборчик и громко ругался под гогот зрителей, пока выползал с полигона.

– Ещё! – ревел он. – Ещё раз! – И шарил под ногами в поисках своего сверчка.

– Круто для первого раза, – похвалила меня Херми. Они поволокли меня прочь отсюда. – Пять метров, симатта. Ничего, в другой раз лучше получится. Ты только потренируйся, ёси?

Я жадно прополоскал рот остатками пива и отдышался. И мы двинули вверх по лестнице, на второй этаж. Там бросались карликами.

– Во, – сказала Флора. – Ты им покажешь, Егор. Бери билет!

Половина зала была застелена татами, а на второй половине клубился народ и звонко подбадривал желающих посоревноваться. Хмурые карлики потирали ушибленные места. Чипаня и Пец тоже тусовались тут, но бросать малышей не пробовали – тут такие крутые монстры упражнялись, что им ничего не светило. Они увидели нашу компанию и обрадовались:

– Егор! Давай сюда! Покажи этим перцам!