– Между человеком и животными только одно серьёзное отличие! – выступила Урсула издалека. – На участках генов, которые за белок отвечают. Я думаю, что у тебя повреждён синтез белка, регулирующего рост мускулатуры. Поэтому ты такой крупный. Вот погляжу на анализы, буду точнее знать!

Послышались её шаги, и я принял рассеянный вид. Следом за хозяйкой в комнату ввалилось сразу два «существа» – кошка и домашний робот на четырёх колесиках, типа моего сидора. На его макушке стоял чёрный поднос с двумя маленькими чашками. Кошка же не шла, а ехала на нижней полке робота.

– Подогрелся наконец, – проговорила девушка и выдала мне чашку. – Не заскучал ещё?

– Не успел.

Я отхлебнул напитка, и мне он понравился. Гораздо лучше, чем сакэ.

– Настоящий сэйсю должен быть сладковатым, ароматным, кисловатым, горьковатым, терпким и вяжущим. По-моему, мне удалось все это соединить. И пить его надо во время любования природой – скажем, цветами или луной, а то и снегом. А мы будем друг на друга глядеть, ёси?

– Да уж. А почему у тебя «кирпич» на подоконнике лежит?

– Старый сломался, а мастера всё некогда вызвать, вот он и валяется… Егор, а ты чем после работы обычно занимаешься? Пойдём на футон?

Мы уселись на один из матрацев, под окном, Урсула надавила на роботе кнопку и сотворила вокруг нас кружок тёплого света. И правда, так было намного лучше. Урсула приняла позу лотоса, а я просто ноги скрестил, они у меня в «лотос» не очень-то складываются.

– Голик смотрю, образовательный канал, – ответил я. Рассказывать Урсуле про камайну я не решился, всё-таки мы с ней не слишком хорошо знакомы. К тому же я в банде не состою, а долг Тони отрабатываю… – Генетикой интересуюсь.

– Надо же! А мне её на работе хватает. Дома я «Новый Бестиарий» составляю, современный вариант средневекового трактата. Сейчас же очень много новых монстров появилось, вполне материальных. Помеси людей с кроликами, например, или Генки тот же… Ну, ты видел их в нашем зоопарке.

– Покажешь?

– «Бестиарий»? Он ещё только в набросках. – Урсула приказала роботу принести со стола бумель с её трактатом. – Я думаю, что пора напомнить людям, что враг человеческий не дремлет и всегда готов похитить наши души.

– Так ты махаяну исповедуешь, что ли? Со да на…

– Христианство, а не махаяну. Меня родители в европейского типа школу отдали, справок в куяксё пришлось кучу собрать… Понимаешь, уродливая тварь – это парадигма.

Она принялась заливать что-то учёное про свой трактат, и показывала мне жутковатые картинки. Там не только наши звери были, но и прочие, которые в других парках по всему миру содержатся. «Полулюди-полуживотные», в общем, и уроды всякие. Увидал я и мифических тварей. Какой-то двурогий анталоп, онокентавр, сирена, онагр, аспид… Жуть. Некоторые монстры рычали и строили рожи. Онагр вообще без стеснения оттяпал себе данкон и швырнул его прямо в морду зрителю.

– Это грядущий космос, собранный во Христе. Я согрела его своей любовью, – заявила Урсула. – Понимаешь?

– Нет.

– Всякое животное – ключ к разгадке Христова замысла. – Она меня даже не услышала, кажется. – А мы по всякому стараемся подавить в себе звериное начало, идём против Бога. Бестиальное внушает человеку ужас, тут-то и коренится вечный двигатель искусства и вообще культуры. Вот я и хочу рассказать об этом.

– А можно я в тойрэ схожу?