А после обеда мне Торико позвонила. Я ещё подумал, что она могла бы связаться со мной даже раньше, скажем – вчера вечером. Симатта, я же сам должен был ей позвонить!

– Ну как? – с ходу спросила она. – Оссу, Егор-сан.

– Живой. Меня не заметил, кажется.

– Приезжай сегодня ко мне, расскажи! – взмолилась она. Загар с неё, кажется, слез ещё больше. Решила стать обычной девушкой, что ли?

– Не знаю…

– Ну пожалуйста! И у меня бланкет сломался, достал диодами мигать, а отключить нельзя. Хисаси уже с ума сходит, сам с роботами драться начал.

– Дело серьёзное. Ладно, только я ненадолго.

Так что ровно в шесть часов я запер ангар, только лаз для робококов остался, и отправился быстрым шагом на служебную стоянку. Хотелось чего-нибудь пожевать, но в кафешку заруливать было некогда, и заморозки у меня собой были. Я затолкал их в седельную сумку и вырулил на эстакаду. Симатта, как же туда ехать-то? Пришлось вытаскивать из памяти байка маршрут к Торикиному дому.

Никаких демонстрантов там уже не было. Стену покрывал слой солнечных элементов с рекламными вставками. Совместили, похоже. И это правильно. Хотя титановый слой мне бы понравился больше. «Может, купить что-нибудь этому психованному мальцу?» – подумал я перед автоматом в гараже.

Игрушки из пластика и каучука, всяких мохнатых зверьков я пролистал не глядя. Что ему там, учиться надо? Вот, рубашонка для тэдди с поющими слогами кана… Сотни иен не жалко.

Торико ругалась с сыном и роботами. Они встретили меня криками, каждый на свой манер. Возбуждённый битвой тэдди носился с мальчишкой на загривке, за ними бегал астронавт, подволакивая ногу, а Ер-2 подкарауливал их за углами и норовил повалить. В квартире было душновато и пахло стиральным порошком.

– Вот так всё время, – пожаловалась гангуро. Торико была одета очень легко, в почти прозрачную сорочку и что-то длинное, словно штора, завёрнутое у неё вокруг бёдер. По-моему, другого белья на ней не было. Маленькая грудь торчала острыми тёмными сосками, они вздрагивали при её движениях, как изюминки в желе.

Торико отвлеклась на сына, чтобы сдёрнуть его с медвежонка, а я в это время вынул из щели над дверью жучка. Бестолковая затея оказалась. Не годится этот прибор для подслушивания. А ведь он невидим для Шрама… Может, воткнуть его сегодня Шраму в байк, или на чём он там приедет? Буду знать его положение, как он отслеживал моё. И что мне с этим делать?

– Помоги, Егор-сан, – сказала Торико.

Мы затолкали Ер-2 в шкаф, хотя он упирался и жужжал. А потом я помог скормить Хисаси транквилизатор и заодно апоморфин.

– Повторяй за мной, – сказал я и сел перед парнишкой на футон. – Атама! – Я шлепнул себя по макушке. Торико засмеялась, а Хисаси уставился на меня как на полного кретина. – Ты разве с ним не играла в части тела?

– Как это?

– Меня офукуро так учила… Ката! – Я опустил ладони себе на плечи. Хиза! – На колени. Хлопнул в ладоши: – Пан! Хиза, пан, хиза, пан. – Мальчик глядел с недоумением и не собирался повторять мои движения. Бесчувственный он, что ли? Но я не сдавался. – Атама, ката, хиза, пан! А теперь покажем части лица… Ме, мими, хана, те ва о-хиза! – Я потыкал себе в глаза, уши и нос пальцами.

– Да отстань ты от мальчика, Егор. – Гангуро прижалась ко мне сзади и обняла за шею. – Гляди, на него уже таблы подействовали.

– Знаешь, я про такие игрушки в рекламе видел, они ребёнка веселить стараются. Он её потискает, а игрушка в ответ смеётся и так далее.