Стоя в каменном лесу, ты чувствуешь нечто подобное. Но без людского присутствия. Вне религии и вне времени.

Мы находились в до- и постчеловеческом храме.

Ночь наша команда провела в Уильямсе, штат Аризона. Встали пораньше, чтобы отправиться в Гранд Каньон. По дороге из города мы увидели заправку тридцатых годов. Заправочный пост представлял собой градуированную стеклянную емкость, из которой бензин тек в бак, галлоны отмерялись по шкале. За всю мою жизнь я видел такой же только один раз, в 1969 году, на далеком овцеводческом ранчо в Монтане, где я подрабатывал ковбоем. На заправке были припаркованы старинные автомобили с блестящими толстыми шинами с белыми боковинами. Мы остановились, чтобы разузнать о станции поподробнее. Заправка оказалась частным музеем. Хозяин купил ее несколько лет назад, и они с женой бережно восстановили эту частичку американской истории. Я подумал, что заправка работала еще во времена Ильфа и Петрова и, вполне вероятно, они останавливались здесь, чтобы залить в баки бензин.

Владимир взял интервью у пожилого хозяина. Тот критиковал американцев за то, что те чересчур сконцентрированы на материальных благах, на себе, любимых, забывая о благе общества. Слушая его, я подумал: возможно, владение заправкой тридцатых годов было для него попыткой вернуть хотя бы частичку той, старой Америки, Америки общих трудностей, усилий и надежд.

Часом позже мы въехали в национальный парк Гранд Каньон.

Люди упорядочивают мир согласно собственному видению. Время и пространство — основа нашего мировосприятия. Для нас, людей, сто лет — это много. Так же как и Окаменевший лес, Гранд Каньон — это испытание для нашего мировосприятия. Более того, для нашей способности что-либо понимать. Гранд Каньон. Его величину невозможно описать. Я не могу представить себе ничего другого, что так полно передает красоту, величие и силу природы, дает представление о времени, скорее о вечности, в которой живет она. Стоя на краю бездны, ты не просто изумлен, ты теряешь дар речи.

Владимир, Иван и еще несколько человек из группы полетели в Каньон на вертолете. Когда они через час вернулись, я спросил их о впечатлениях. У них не было слов, они только улыбались и ошарашенно качали головой.

Мы надеялись взять интервью у рейнджеров и у посетителей Каньона. Но оказалось, для этого необходимо было связаться с администрацией местного национального парка и получить у нее разрешение.

Опыт подсказывает, что, как и любое человеческое изобретение, бюрократия имеет свои плюсы и минусы.

Бюрократический аппарат Америки развивался в благоприятных условиях: здоровое общество, широкодоступное образование, уважение к личности, справедливая оплата труда. Как результат — сегодня открытая коррупция практически не встречается среди американской бюрократии. К примеру, за десятилетия общения с федеральными, региональными и местными чиновниками я ни разу не столкнулся даже с намеком на взяточничество.

Но в Америке вы сталкиваетесь с другой проблемой. С мелочным педантизмом в исполнении правил и установок, за которым порой забывается благородная и возвышенная цель, которой призваны служить эти правила. С подобным проявлением бюрократизма мы и столкнулись в Гранд Каньоне.

За день до нашего прибытия я связался по телефону с менеджером парка по связям с общественностью и рассказал ей о нашем проекте, также попросил ее предоставить нам возможность взять интервью у рейнджеров Гранд Каньона, поговорить с ними о роли службы национальных парков и т. д.

«Боюсь, что вам это не удастся, — холодно отрезала она. — Все запросы делаются в письменной форме за четырнадцать дней».

«Я понимаю необходимость этой процедуры, — сказал я, — но надеюсь, что в нашем случае сделают исключение. Мы много раз безуспешно пытались связаться с вами из России и во время путешествия по Америке. Более того, думаю, вам было бы интересно, если благородная деятельность службы национальных парков найдет отражение в нашем фильме. Нам нужен рейнджер для интервью всего-то на двадцать минут. Вы бы не могли сделать для нас исключение?»

«Это просто невозможно, — категорично сказала она, — к сожалению, наша сотрудница, которая должна была заниматься вашим вопросом, не смогла ответить на вашу заявку, так как была на больничном. А сейчас слишком поздно, к тому же рейнджеры в это время года очень заняты».

Прибыв в Каньон, я направился в здание администрации парка. Нужно было найти какой-то подход к ним. Я думал, что любой здравомыслящий человек поймет, что появление на телевидении принесет парку только пользу и дополнительную рекламу, но, видимо, стоило поразмыслить и о других доводах. У разных бюрократических аппаратов свои выверты.

У меня был опыт общения со службой национальных парков, я высоко ценю их работу. В своих радиопрограммах я брал интервью у руководителей службы, включая суперинтенданта национального парка Йеллоустоун. Также я работал с бывшим директором службы Джорджем Хардцогом над его мемуарами, в которых он ратовал за сохранение и развитие системы национальных парков. Назначенный президентом Кеннеди, Хардцог служил и при Линдоне Джонсоне. Ричард Никсон уволил его за принципиальность, нетерпимое отношение к протекционизму. Для меня Хардцог был образцом служения обществу, человеком, для которого исполнение гражданского долга было превыше всего. Целеустремленный, настойчивый, он претворял свои идеи в жизнь. При его руководстве список земель службы парков существенно расширился.

Приближаясь к административному центру, я перебирал имеющиеся у меня козыри и решил, что Хардцог — это козырной туз в моей колоде. Табличка над стойкой гласила «Информационный центр». Я подошел к молодой женщине в униформе и спросил, могу ли поговорить с управляющим. «По какому вопросу? — спросила она. — Может быть, я могу помочь?» Ее вопрос был вполне законной и вежливой уловкой. Ясно, что мне придется сначала побеседовать с ней. На вид девушке было около двадцати пяти. Никсон уволил Джорджа Хардцога за десять лет до того, как она родилась! Интересно, слышала ли она когда-нибудь его имя?

«Меня зовут Брайан Кан, я старый приятель Джорджа Хардцога, мне нужна помощь».

Она раскрыла глаза от удивления: «Как, вы знали Джорджа Хардцога?»