В последнее время меня начали терзать мысли о будущем; я просыпаюсь среди ночи и думаю о том, что мне не вырваться из заколдованного круга. Я годами организовывала и планировала свою жизнь, посвятила себя смене подгузников, притворялась, что люблю женщин, с которыми страшно застрять в лифте, втюхивала крем для попы, влажные салфетки, мягкий сыр и рыбные палочки, отвечала на каждое идиотское сообщение и каждый долбанутый коммент – и все ради большого куша. Тем не менее я рискую намертво застрять в тупике. Если хотите, сесть на мель. На сей раз поражение станет для меня тяжелым ударом, потому что я в некотором роде знаменитость – правда, средней руки, на уровне участницы шоу «Остров любви» или «Икс-фактор». Возврат к прежней жизни будет в лучшем случае унизительным, в худшем случае – невозможным. Я уподоблюсь одной из бывших звезд мыльных опер, ушедших работать в «Старбакс» и превратившихся в легкую мишень для таблоидов.

Я трудилась в модном журнале, когда индустрия глянца начала разваливаться, поэтому лучше других представляю долгосрочную перспективу блогинга. Знаете, как в мультике: койот подбегает к обрыву, бежит, яростно перебирает лапами, потом смотрит вниз и обнаруживает пустоту. Так вот, я отлично понимаю, что чувствует койот.

Любой, кто имеет отношение к СМИ и соцсетям, знает – мода на блогеров недолговечна: некогда полезный «Твиттер» теперь заполнен граммар-наци и воинствующими феминистками, «Май спейс» превратился в богадельню для поклонниц Джастина Бибера. «Инстаграм» точно так же балансирует над пропастью. До женщин постепенно начинает доходить, что мы для них не сестры, а торговки, втюхивающие бесполезную дорогущую фигню, от которой их жизнь не станет лучше. Даже если б я согласилась каждые два года рожать детей для поддержания контента, инстародительство – весьма ненадежный способ заработать на жизнь. Однако Дэн вряд ли в ближайшее время закончит свой роман, поэтому хотя бы у одного из нас должен быть долгосрочный план. Мой план заключается в том, чтобы переместиться с маленького экранчика, который вы держите в руке, на большой экран в гостиной.

Телевидение представляется мне следующим логическим этапом развития. Бывают моменты – по крайней мере, в моем воображении, – когда этот шаг кажется не только естественным, но и неизбежным. По моему настоянию Айрин подписывала меня на все доступные телеинтервью – я выступала как приглашенный эксперт в сфере родительства везде, где только можно, от «Вечерних новостей» до «Свободных женщин», – устраивала прослушивания и встречи с агентами по подбору актеров. Помогло и появление инстасторис: они стали тренировочной площадкой для начинающей телеведущей местного разлива и к тому же предоставили неограниченную аудиторию. Честно говоря, у меня получалось не так хорошо, как мы рассчитывали, но навык приходит с опытом. Задействовав свои прежние связи – если помните, Айрин опекала актрис и моделей, – она наняла преподавателя сценической речи, хореографа и тренера по ораторскому мастерству, благодаря которым я перестала глотать слова, научилась не размахивать руками и с достоинством держаться в кадре.

Мне перепадали и оплачиваемые заказы, например, участие в благотворительном шоу «Дети в беде»[14], где я выступала вместе с медвежонком Падси, и в соревновании блогеров в «Охотниках за антиквариатом»[15]. У меня наклевывалось еще несколько приличных проектов, однако все сорвались. Шоу, по поводу которого звонила Айрин и в котором я рассчитываю стать ведущей, всплывало уже раз пять. Идея витает в воздухе четыре года; продюсеры точно знают тему – трудности, связанные с заведением детей, но никак не могут определиться, под каким углом ее освещать. У нас были и предварительные беседы, и предметные переговоры, но каждый раз все на полпути замирало.

В последний раз на пробы пригласили актрису, чтобы я побеседовала с ней о том, как она потеряла ребенка. Актер, играющий мужа, держал ее за руку и безмолвно плакал, пока она рассказывала. Оба безбожно переигрывали, а мне оставалось только сочувственно охать и задавать заученные вопросы. Тем не менее у меня никак не получалось подобрать верную интонацию. Я и сама чувствовала, что говорю неискренне. Первые несколько дублей члены съемочной группы вели себя весьма мило, актеры меня подбадривали, режиссер старался помочь раскрепоститься. К пятому дублю они начали смотреть на часы. После шестого мы сделали небольшой перерыв. К девятому всем стало ясно, что у меня ничего не выйдет.

Набираю воздуха в грудь и звоню Айрин.

– Давай, выкладывай плохие новости.

– Эмми, все как раз наоборот. Звонили из «Би-би-си Три». Ты прошла в финал.

До меня не сразу доходит смысл ее слов. Я уже настроилась на очередной отказ и даже сформулировала вежливые сожаления по поводу того, что не совсем подхожу на роль ведущей.

– В финал?

– Против тебя «ЭКО_и_ангелы». В других обстоятельствах ты была бы бесспорным фаворитом, но, если объективно, это шоу как раз по ее теме. Впрочем, если мериться подписчиками, ты заметно круче.

Айрин не шутит. Разумеется, у «ЭКО_и_ангелов» двести тысяч подписчиков, но, если говорить о голых цифрах, она мне не конкурент.

– Проблема в другом: продюсеры изменили угол подачи. Они хотят, чтобы ведущая могла создать нужное впечатление, так сказать, привнести личную нотку, потому что главная фишка шоу – подлинные истории и переживания.

Кто бы сомневался. Значит, у меня нет шансов. «ЭКО_и_ангелы» – живое воплощение личной трагедии. В день рождения своего ребенка она ставит к столу шесть стульев, зажигает свечи на пяти дополнительных тортиках и постит в «Инстаграме».

Айрин говорит, прослушиваний больше не будет – продюсеры уже увидели все, что хотели.

– Они просят снять короткий видеоклип, объясняющий, почему именно ты должна вести это шоу. Откровенный рассказ о личном опыте.

– Откровенный рассказ, – повторяю я.

– Да. Им нужно, чтобы вы обе прислали свои видео сегодня до пяти часов. Думаю, нам специально не дали времени на подготовку, чтобы результат получился живой и непосредственный. Сможешь?

– Не проблема, – беззаботно отзываюсь я. – Передай, что я все пришлю вовремя.