– Разве не ты сказал мне, что нужно мириться с родителями?
– Да, потому что твои родители – хорошие люди, – говорит он с кривой усмешкой. – Мой отец не такой. Он оскорблял мою мать, всю жизнь силой заставлял меня играть в баскетбол. А после ареста выбросил меня из своей жизни. Своего собственного
Я медленно киваю.
– Понимаю.
– Как бы то ни было, я думал освоить какую-нибудь рабочую профессию. Слышал, за сварку хорошо платят.
– Разве это не опасно? – Я вспоминаю огонь и маски.
– Не думаю.
– Может, тебе стоит поискать что-то рядом с Эймсом? Кажется, там есть хорошие колледжи с такими специальностями. – Я говорю непринужденно, но мои намерения слишком очевидны. Не хватает только плаката
– Не думаю, что это хорошая идея, – говорит он, кидая очередную шишку.
Я хочу подобрать ее и швырнуть ему в голову.
– Почему нет?
– Потому что твои родители могут прекратить платить за твое обучение. Тогда как ты получишь хорошую работу, чтобы поддерживать меня? – он игриво дергает меня за хвост.
Если бы люди светились, я бы засияла так же ярко, как луна на безоблачном небе.
– Окей, но ты должен будешь приезжать в гости.
– Когда обзаведусь машиной.
– Хорошее замечание.
У Чейза ее нет. Даже если бы была, ему запрещено водить по условиям испытательного срока. Я считаю это совершенно несправедливым. Как он, спрашивается, получит работу без машины?
«Эта система неспособна реабилитировать даже цыпленка, не говоря уже о человеке, – сказал он мне как-то во время одной из наших встреч под деревом. – Для меня еще все легко по сравнению с тем, как дела обстоят у многих других. Некоторые попадают в колонию за драки, а когда выходят, им некому помочь. У меня, по крайней мере, есть мама и Брайан».
Чейз приезжает ко мне на велосипеде. Он преодолевает расстояние в пять миль как минимум три раза в неделю.
– Мне пора идти, – с сожалением говорит он.