Кулбатыр останавливался чаще и чаще, и все-таки, поднимаясь на очередной бархан, Киикбай видел, что цепочка следов продолжает тянуться.

«До чего же выносливый тип!» — думал с раздражением Киикбай.

Он сам уже едва волочил ноги. Они вязли в сыпучем песке, и выдирал он их оттуда, как из болота. Темнело в глазах, и начинала кружиться голова. Нет, так долго он не выдержит! Пройдя еще с полкилометра, сел, выпил и съел все, что осталось в бурдюке, но не утолил ни жажды, ни голода.

Поднимаясь на барханы, он видел поблизости довольно глубокие овраги, там могла быть и вода, и ягоды. Превозмогая усталость, он побрел туда, но, сколько ни лазил по этим оврагам, не обнаружил ни воды, ни чего-то съедобного.

Он уже потерял всякую надежду, когда, выбираясь наверх, неожиданно увидел полузасыпанное песком черемуховое дерево. Это было спасением. Киикбай — откуда только силы взялись! — почти бегом кинулся к нему и, вцепившись в ветви, пригибая их, стал лихорадочно обрывать черные спелые ягоды, тут же отправляя в рот.

Он придавливал ягоды к нёбу, высасывал сок и выплевывал косточки, а когда наконец насытился, долго еще набивал ягодами бурдюк. Потом тут же, у куста, прилег на спину и прикрыл глаза. Однообразные видения одолевали его: барханы, барханы, барханы... Один раз мелькнул образ красивой девушки в белом, Киикбай улыбнулся и уснул. Он проснулся от какого-то странного звука. То ли человек хрипел, то ли это был рык какого-то зверя, Киикбай сразу не мог определить, но на всякий случай подтянул к себе карабин и стал усиленно вслушиваться в ночную темень. Он долго просидел не шевелясь, но, кроме треска кузнечиков, так ничего и не услышал. «Пригрезилось, наверно», — подумал он и снова лег.

Сердце, тревожно стучавшее в грудь при пробуждении, теперь вроде бы успокоилось. Чистое небо над головой сияло звездами. Вон Большая Медведица, вон — Малая, а вон созвездие Скорпиона... Киикбай знал немало созвездий и отдельные планеты. Различать их научил его дедушка. Он обычно приговаривал: будешь знать звезды — никогда не заблудишься в степи.

И вдруг снова, как показалось Киикбаю, совсем рядом раздался тот самый звук, который разбудил его. Парень мгновенно сел, схватил карабин. Но определить точно, что это за звук, он не мог.

Поднялся на ноги и пошел вверх по склону бархана, откуда и шел этот непонятный пугающий звук. Ноги скользили по песку — слишком крутым был склон, — и Киикбаю приходилось иногда продвигаться буквально на четвереньках. И все-таки вершины он достиг довольно быстро. Улегся там, стараясь унять учащенное дыхание, и стал вслушиваться. Но ничего, кроме гулкого биения своего сердца, опять не услышал.

Парень терялся в догадках. Если в первый раз он мог предположить, что звук ему попросту приснился, то теперь был уверен: все было на самом деле. Но что это за звук? Может, опять гепард? А может, человек? Ведь Кулбатыр где-то совсем неподалеку. А что, если он заметил Киикбая и теперь, под покровом ночи, подбирается к нему, чтобы прикончить? Непонятным оставалось одно: почему звук не повторяется?

Киикбай пробыл на вершине бархана около получаса. Но ничего не увидел и не услышал больше. Сполз вниз, устроился на своем прежнем месте и лег. Но сон вылетел из головы напрочь.

Что-то неслышное чертило в небе свои быстрые линии. «Наверно, летучие мыши», — подумал Киикбай. За все время, что он был в пустыне, ему на глаза попадались лишь жучки, копавшиеся в песке. Да еще следы. Разные следы. Волчьи, лисьи, мышиные, заячьи. Но его интересовал лишь один след — след Кулбатыра.

А ведь он точно где-то рядом. Совсем рядом. Нет, Киикбай не страшился встречи с бандитом, он боялся, чтоб Кулбатыр не застал его врасплох.