— Мини, поищи в аптечке пластырь, — Анна никак не отреагировала на мои слова, но все же стала обращаться с моей раной несколько бережнее. Часть шелковой детали туалета выскользнула у неё из пальцев и закрыла мне лицо.

— Ни фига себе размерчик! Прямо розовые паруса, — съязвил я.

Девчонки прыснули от смеха. Анна оторвала кусок пластыря, освободила мне глаза и стала заклеивать рану: её лицо было совсем рядом с моим, одной рукой она прикладывала пластырь, другой прижимала его к моему лбу. От напряжения у неё приоткрылся рот — губы пахли клубникой.

— Так, оторваться не должно, но все равно придерживай рукой, пока кровь не остановится.

Я взял у неё сослуживший столь странную службу клочок нижнего белья и прижал к рассеченной брови. В витрине было видно наше с Анной отражение: интересно, были бы у нас шансы при других обстоятельствах?

Я скосил глаза на прижатые ко лбу трусики:

— Неужели тебе их не жалко? И все ради меня?

В ответ я получил довольно ощутимый толчок в плечо — даже «ранение» не спасло. Анна отошла, села на пол чуть вдалеке и стала смотреть на входные двери.

Вернулся Дейв с большим черным факелом. Заметил, что я прижимаю к голове ярко-розовые женские трусики, и даже не нашелся, что сказать.

— Анна пожертвовала, — ляпнул я и засмеялся над собственной шуткой.

— Ни один телефон не работает. Электричества нет. Мобильной связи тоже. И людей нет — только мертвый старик-продавец в кондитерской: наверное, у него сердце не выдержало.

— Да уж, сладкая смерть, — попытался я разрядить напряжение.

Дейв посмотрел на меня так, будто я оскорбил, как минимум, президента США: совсем как в первый день в лагере, когда я отпустил про главу страны едкую шуточку. Вообще, ничего против американского президента я не имел: так вышло случайно.

— Ляпнул не подумав, извините, — попытался я сгладить неловкость, но как-то не очень получилось. Привычка язвить всегда и везде снова подвела меня. Потом я вспомнил о тех людях, что гнались за нами, о пустом, бессмысленном взгляде мистера Лоусона — и улыбка сползла у меня с лица.

— Так, надо искать помощь. Где-то должны остаться люди, спасатели уже, наверное, вовсю работают. Как думаете?

Дейв отрицательно покачал головой.

— Почему, Дейв?

— А потому, что они уже давно были бы здесь. С момента атаки в метро прошел как минимум час. Посмотрите вокруг: все разрушено, все и везде. А полиции до сих пор нет — так не бывает в Нью-Йорке. Уже давно должны были прилететь вертолеты, примчаться пожарные и полиция с сиренами.

Дейв был прав. В каждом манхэттенском квартале на улице дежурила как минимум одна полицейская машина, готовая немедленно примчаться по тревоге. Черт, да только на Центральном вокзале я видел не меньше сотни солдат Национальной гвардии…

— А почему мы не пошли на Центральный вокзал? Помните, сколько военных там было утром? — спросил я.