— Тогда о чем? — допытывается Танюшка.

— О тебе, ты очень красивая.

Бог мой, куда меня несет?! Что она теперь подумает? «Молчи, идиот», — говорю я себе и прикусываю язык. Танюшка млеет, уютно устроив голову у меня на груди.

Скоро женщины окропят слезами могилы, если будет, что окроплять и кому. Пусть радуется, пока есть чему.

Мы вальсируем одни, почти все разошлись, в печи гаснет огонь. Наконец добряк Матвеич сжимает гармошку, она протяжно стонет и затихает.

— Все, ребята, — улыбается он в усы, — спать пора, идите по домам.

Оглядываюсь: все уже разошлись, даже Сергей и Вера. Танюшка берет меня за руку, мы выходим в темноту. Снег хрустит под ногами. Тихонько бредем до ее дома и останавливаемся на крыльце, я чувствую себя подростком, впервые пригласившим девушку в кино.

— Зайдешь к нам? — с надеждой спрашивает Таня. Ей, как и мне, не хочется, чтобы вечер заканчивался.

— Тебе спать пора, Танюшка, — провожу по ее волосам, она кривится:

— Я не маленькая, могу и ночь не спать. Ведь ты же вернулся! Ты вернулся, а они тебя уже не ждали… Я одна ждала!

— Спасибо тебе, солдату важно, чтоб его кто-то ждал.

— Если нужно, — шепчет она, — я готова ждать всю жизнь, ты только возвращайся. Шику говорил, что ты бессмертный.

— Он ошибся.

Девочка качает головой, облачко пара вырывается из приоткрытого рта. Она ж замерзла совсем!

— Нет, ты необыкновенный, ты побеждаешь там, где победить нельзя, и всегда возвращаешься. Ты — настоящий герой!

Я отступаю назад.

— Извини, Танюшка, устал. Перелет тяжелый был… сама понимаешь.

— Понимаю, — серьезно соглашается она, — а завтра погуляешь со мной? Папа, конечно, потащит тебя смотреть укрепления, но хоть на часик приходи ко мне.

Улыбаюсь. Мягкие губы девочки приоткрыты, пар изо рта завивается колечками. В груди щемит, я отступаю на шаг, медленно поворачиваюсь и ухожу. Танюшка провожает печальным и нежным взглядом, за который я сам себя ненавижу.