Что ж. «Жюль Верн» Брандиса выходил семь лет. В России два года от приема книги до выхода были прекрасным сроком. Планы верстались на пятилетку, а книга маститого задвигала всю очередь.
«Он жил ожиданием». А чем мне было жить?
Работать всерьез в этом подвешенном состоянии было выше человеческих сил. Я сходил с ума и искал занятие. И нашел!
Неделю сильно болело застуженное на таймырской охоте плечо. Два часа за ночь я спал на полу, закинув руку: болеутоляющие не брали. Забредя в Дом Печати, я поспорил на треху, что напишу за сутки рассказ с любыми заданными параметрами и реалиями, но в пределах двадцати страниц. Я чуть не проиграл: печатать приходилось одной правой рукой, левая не работала. Зато отвлекся.
Писать стало чесоткой подсознания. В привычном переборе всех вариантов обнаружилась игра. В библиотеке я просчитал юмористические рассказы в конце толстых журналов. Средний объем их был две с третью машинописных страниц.
Месяц я вложил в дивный тренинг. Я брал любой свой рассказ наугад — именно закрыв глаза! — и за день излагал его на трех-четырех страницах в юмористическом ключе. Второй день шел на чистку и шлифовку этой самопародии в объем две страницы с третью ровно. Это глумление. Профессиональный цинизм. Нервная разрядка. И еще это — школа.
Я разослал их повсюду! И меня напечатал добрый Бугров в толстом «Урале» и тонком «Уральском следопыте». Заодно я настругал впрок хохм к 1 Апреля и Новому году для эстонских газет и радио.
9. Баллада о левой ноге
Среди друзей Калласа был переводчик с русского, а среди друзей переводчика был работодатель — завхудлитредакцией эстонского радио. Радио вещало весь день, а число писателей в Эстонии ограничено.
— А у тебя нет радиопьес? — позвонил переводчик, и я его мгновенно удовлетворил. Сойдет и сюжетная авантюрная повесть: диалоги актерская пара читает на два голоса, и калькулируем это как радиоспектакль.
Так. Но есть заданные параметры. Все должно удачно разделиться на пять частей по двенадцать страниц. Какое поразительное совпадение! — у меня как раз такая повесть. Вот только я сегодня, через час, уезжаю по важным делам в Ленинград. Но в понедельник вернусь!
Я отключил телефон, чтоб ненароком не схватить трубку, и с подъемом запел: «Работники пера и топора, романтики с большой дороги!». Хулиганить полезно. Свободная охота со снятым ограничителем. Ассоциативные связи вспыхивают радужно, как салют.
Я вспомнил ленинградские мемуары летчика Богданова, и заголовок выстрелился короткой очередью: «Баллада о бомбере». Первая фраза отскочила сама, звуча в унисон душе: «Человек уже полагает, что привык к любым неожиданностям, а как даст ему жизнь по мозгам — он все удивляется и нервничает». Жанр цыганского гадания не так труден, как некоторые думают. Шлепай мазком в центр листа любую рассуждательную фразу, расслабься, улови ноту, уцепи нить — и гони клубок куда хочешь.
5 дней×12 стр. = 60 стр. = 250 руб.
Война. Я сбросил груду информации об авиации. Пассивное знание сделалось активным. «Ю-88» как ночной истребитель, левая педаль, планшет и дымовая шашка: а там ожили герои, и ожила война, и все закрутилось само: плюс дозы смеха, слез и красивых фраз.
…Я и сейчас удивляюсь, когда это воспринимают всерьез.
10. Держи карман шире
И шли месяцы, и облетал календарь, и не звонил телефон из издательства. Что, когда, как? Принятая вроде рукопись лежала мертво.
Зато деньги текли живо. Рубль оставался. Как обычно — один на всю оставшуюся жизнь.
Кошелек мне подарила бабушка на тринадцатилетие. Хороший, кожаный с латунью. Истерт, а исправен. И вот в магазине его в кармане не оказалось, и рубля внутри, естественно, тоже.