Джейн Сеймур долго не прожила. Она пробыла королевой примерно полтора года и успела родить Генриху VIII сына Эдуарда. Через две недели после рождения сына Джейн умерла. Дочери Генриха отошли в тень, пока на протяжении следующих девяти лет он сжигал свою жизнь еще с тремя женами.
Пару лет король оплакивал Джейн, потом согласился на политический брак с Анной Клевской, принцессой-протестанткой. Европа переживала период Реформации и была погружена в религиозные войны. Англия раздражала и протестантов, и католиков (католиков сильнее). Она должна была встать на чью-то сторону. Браку Генриха VIII и Анны Клевской предстояло стать (по мнению наиболее ясно мысливших министров короля) политическим союзом. Но когда все более нерациональный Генрих встретился с Анной (скажем честно, она была несколько простовата), он буквально слетел с катушек. Король назвал ее «фламандской кобылой»[157] и отказался на ней жениться. Он устроил истерику, словно ребенок, советникам пришлось уговаривать его. В конце концов Генрих VIII все-таки женился на добродушной, пусть и несколько унылой немецкой девушке в январе 1540 года. Умная и развитая не по годам приемная дочь Елизавета нашла с ней общий язык. С Марией протестантка поначалу не общалась, но потом они сблизились и сохранили хорошие отношения до самой смерти Анны много лет спустя. Анна была немного провинциальной, но доброй мачехой, мягкой и услужливой женой. Правда, Генрих VIII утверждал, что в ней ему ничего не нравится и при виде нее он становится импотентом. Ему хотелось на свободу.
Анна, оказавшись, вероятно, немного умнее своих предшественниц, радостно согласилась. Брак был расторгнут через полгода после свадьбы. В благодарность за ее беспрецедентное любезное согласие аннулировать брак Генрих даровал ей дворец, челядь и почетный титул сестры короля.
Итак, Генрих расстался с единственной женщиной, которая, став мачехой, действительно была добра ко всем его детям. Через шестнадцать дней после развода с Анной Клевской он женился на своей пятой жене, Екатерине Говард. Она приходилась кузиной Анне Болейн – неразборчивая, пустоголовая девушка-подросток, которая была больше чем на тридцать лет моложе короля. За время их брака длиной в два с половиной года она даже не пыталась вести себя как королева и оказалась злобной и мстительной мачехой. (Напомню, что она была почти на десять лет моложе Марии, которая отнеслась к ней с крайним неодобрением.) Желая наказать Марию за недостаток уважения, Екатерина попыталась публично унизить ее.
Но Генрих был без ума от Екатерины, как старые дураки теряют голову из‑за малолетних распутниц. Он называл ее «розой без шипов». По классической традиции старый развратник осыпал свою новую игрушку деньгами, подарками и уделял ей много внимания, отпуская гулять на длинном поводке. Как оказалось, достаточно длинном, чтобы она смогла им удавиться. Все с радостью «забыли» о ее многочисленных связях
Но Генрих смог.
К ноябрю 1541 года все знали о любовниках королевы или подозревали о них. Кое-кто даже шантажировал Екатерину, добиваясь своей выгоды в обмен на молчание. Наконец архиепископ Кранмер решил, что улики против королевы стали достаточно весомыми. Ему пришлось рассказать обо всем королю. В отличие от случая с ее (невиновной) кузиной Анной, Генрих не желал верить в обвинения. По какой-то причине он разрешил расследовать эти обвинения. Возможно, именно потому, что монарх не сомневался в невиновности жены.
Но когда все факты выплыли наружу, правда оказалась куда хуже, чем мог представить Генрих. Все еще сексуально одержимый Екатериной, он принял новости очень тяжело (утверждают, что король плакал перед лицом своего совета)[159]. Когда гвардейцы пришли к королеве, чтобы арестовать ее, она попыталась умолять Генриха, но тот остался непреклонным. Екатерину за волосы протащили по коридору на глазах у всех, включая Елизавету[160]. Королеву казнили 13 февраля 1542 года и похоронили неподалеку от ее несчастной кузины Анны Болейн в часовне святого Петра «в оковах» в лондонском Тауэре. Мария определенно была рада ее падению, но Елизавета была настолько травмирована этим событием, что заявила: она
Шестая, и последняя, жена Генриха VIII, Екатерина Парр, была старше предшественницы, дважды вдова, и в тридцать один год она уже была мачехой-ветераном. Для старого и больного короля она стала прежде всего компаньонкой. Новая королева была удивительно образованной женщиной и тайной протестанткой-реформатором. Но что более важно, она оказалась достаточно дипломатичной, чтобы держать короля в руках, и достаточно умной, чтобы не пытаться манипулировать им. Екатерина оказала огромное влияние на Елизавету и после смерти Генриха относилась и к ней, и к Эдуарду как к своим подопечным.
Помимо образования и воспитания Елизаветы и ее младшего сводного брата самым существенным вкладом Екатерины Парр в эту историю стало то, что она таки сумела помирить Генриха с двумя его дочерьми и восстановить их обеих в престолонаследовании. Этим она не только соединила их как сестер, но и дала обеим шанс надеть корону.
Мария Кровавая и королева-девственница
После почти десятилетия несчастий и унижений – ссылок, наказаний, запретов, лишения всего имущества и перераспределения всего того, чем они дорожили, – можно было бы предположить, что сводные сестры ненавидели своего властного отца-садиста. Но, как оказалось, они его боготворили и ненавидели друг друга.
Вернее, Мария ненавидела Елизавету. И мать Елизаветы, Анну. И всех протестантов. Именно из‑за преследования английских протестантов она впоследствии получила прозвище Мария Кровавая. В своих несчастьях Мария винила прежде всего свою мачеху Анну Болейн и свою сводную сестру. Взойдя на престол, она попыталась быть великодушной и вести себя по-сестрински, но надолго ее не хватило. Очень быстро вся ее горечь, ярость и неприязнь вышли наружу. И главной мишенью королевы стала младшая сестра.
Елизавета старалась не открывать своих карт. Но ей явно не нравилось, что ее отодвигают в сторону. Основную часть правления Марии она провела под своего рода добровольным домашним арестом из‑за своей старшей сестры-параноика. Пытаясь не оказаться на линии огня, Елизавета так часто, как только могла, пряталась в своем поместье. Но вскоре она, как и когда-то ее мать, пришла к осознанию того, что Мария – это проблема и кто-то из них двоих должен умереть.
Достаточно будет сказать, что отношения между двумя дамами были напряженными.
Мария и Елизавета ни в чем не походили друг на друга. Как я уже упоминала, Мария была мрачной и набожной, Елизавета – склонной к театральности и гламурной. Она была молода и красива, чего о старшей сестре сказать было нельзя. Как правители и мыслители они тоже были диаметрально противоположными. Елизавета родилась политиком и прогрессивным мыслителем. Она была высокообразованной и непростительно интеллектуальной. Ей хотелось, чтобы при ней страна вошла в новую, блестящую эру. Мария, частично вследствие искренней веры и частично из желания отомстить за мать руками церкви, хотела повернуть страну назад. Она пребывала в твердом убеждении, что мир должен вернуться к прежнему порядку времен ее детства, когда Англия еще не порвала с Римом.
Мария была фанатично религиозна и настолько нетерпима к протестантам и другим некатоликам (не говоря уже о фальшивых обращенных), насколько это можно было предположить по ее происхождению. Она была искренне и глубоко набожной и во многих отношениях духовной, скромной и щедрой, как и ее мать. К сожалению, подобно ее отцу где-то в середине жизни она как будто обезумела.
На четвертом десятке долго страдавшая святая превратилась в параноика, стала эксцентричной, вспыльчивой маньячкой. Мария не сомневалась в том, что сестра затевает против нее заговор. На самом деле она считала, что
В ее защиту (хотя как защищать виновницу массовых убийств?) можно сказать лишь то, что она много страдала в жизни, и не только от Анны Болейн, матери Елизаветы, но и от поворотов истории, и от череды мачех с собственными интересами. То же самое можно было бы сказать и о Елизавете, у которой была старшая сестра, чтобы ее наказывать, и куча придворных, которые называли ее ублюдком, а ее мать – «великой шлюхой» как перед коронацией, так и после нее. Судя по всему, в тюдоровской Англии никому не жилось легко. И все же обе девочки выжили и заняли трон в порядке очереди. Но если неприятности молодости сделали Марию упертым параноиком, то Елизавета благодаря им стала умной и гибкой.
К моменту смерти Генриха VIII в 1547 году страна воевала сама с собой и в прямом, и в переносном смысле. Король, став главой церкви, принял Акт о супрематии, который лишил монастыри прав на самостоятельность, земли и богатство (перераспределив их между собой и знатью). Это серьезно испортило отношения между Англией и Римом и усугубило противостояние между протестантами и католиками. Поскольку и первая его жена, Екатерина Арагонская, и вторая его жена, Анна Болейн, уже умерли к моменту его брака с Джейн Сеймур (хотя Анна умерла всего за несколько дней до этого), никаких вопросов по поводу того, что трон наследует Эдуард, не возникало. Он был мужчиной, законным сыном. Явный наследник. Вот только он был еще совсем ребенком, поэтому последовала череда регентов, переворотов и заговоров, пока Эдуард не умер менее чем через десять лет, как полагают, от туберкулеза.