10
Никиту провели в школу, где у крылечка стояла легковая запыленная машина, - должно быть, пленных не тревожили до приезда начальства. Его ввели в класс. Парты были сдвинуты и поставлены одна на другую у стены, и от этого в помещении было светло и просторно, пахло вымытым полом. За столом сидел майор лет сорока, в новом мундире; чисто выбритое лицо спокойно и, будь он в гражданской одежде, даже привлекательно. Но ненавистная форма придавала лицу майора каменную бесчеловечность. Крупный, с горбинкой нос, тяжелый, раздвоенный подбородок, упрямо сложенные губы с опущенными углами и небольшие черные внимательные глаза выдавали ум и волю. Он показался Никите невысоким, потому что сидел на детской парте; за ним, на доске, в верхнем ее углу еще сохранились слова, выведенные, должно быть, рукой учительницы: «Пришла весна…» Дальше все было стерто, только чуть ниже стояли детские каракули: «Катька ду…»
- Проходите, садитесь, - сказал майор на чистом русском языке и показал на другую парту. Никита прошел и сел. Майор внимательно посмотрел на затекший, красновато-синий глаз пленного. - Вас били?
- Нет, - сказал Никита. - Это когда меня схватили…
- Курить хотите? - Да.
Майор встал, высокий, стройный, выхоленный, положил перед Никитой пачку сигарет и зажигалку.
- Может быть, кофе желаете? - на столе стоял голубой термос с блестящей пробкой.
- Погодите, покурю сначала… - Никита затянулся дымом, улыбаясь, - второй раз немцы выручают с куревом.
Майор внимательно, изучающе наблюдал за ним.
- Как вас звать?
- Добров, Никита.
Майор улыбнулся краешком губ, потрогал пальцем седой висок.
- Похоже на Добрыня Никитич. Русский богатырь.
- Да, похоже. - Никита, тоже прищурив глаз, сквозь синий дымок сигареты внимательно изучал майора. - Откуда вы знаете русский язык?
- Я не раз бывал в России… В берлинском университете изучал ее историю… Вы из Москвы? Где вы там работали?
- На заводе имени Сталина, в кузнице, мастером…
Майор помедлил, опустив взгляд, аккуратно сбил с кончика сигареты пепел на бумажку и спросил неожиданно, с намерением застать Никиту врасплох:
- Когда бежала партизанка Нина Сокол, ваша соучастница?
- Ночью, - ответил Никита, не задумываясь, спокойно. - Вернее, под утро.
- Почему же вы с ней не бежали?