- Артиллерист?

- Да, - ответил боец неуверенно, еще не зная, к чему клонит полковник. - Был…

- Орудия бросил, а снаряды закопал?

Бурмистров побледнел.

- Что же мне было делать, товарищ полковник? Дождь прошел, дороги развязли. Лошади упали без сил… Не потащу же я их, пушки, на себе! Расчеты тоже кто куда… Ну, я их завез в лес и оставил, а снаряды зарыл, чтоб немцу не достались…

- Можешь найти то место? - спросил я.

- Нет, наверно, не найду, товарищ лейтенант. - Бурмистров потер ладонью лоб. - Столько кружил потом по округе…

- Найди! - сказал я строго. - Чертыханов, позови Свидлера!

Явился Оня, оживленный и деятельный.

- Старшина, нужно перевезти пушки и снаряды!

При этих словах лицо Бурмистрова страдальчески сморщилось: где он будет искать пушки?

- Перевезем, товарищ лейтенант, - ответил Оня, не задумываясь, - Во дворе МТС стоят трактора. Штук двенадцать. За исправность всех не ручаюсь. Но на два можете смело рассчитывать…

За дверью, на крылечке, в горячем, внезапно вспыхнувшем споре слились голоса.

- Прочь с дороги, болван! - отчетливо прозвучал голос, должно быть, нетерпеливого, заносчивого человека. - Кто командир? Где он?

- Я не болван. - В ответе Прокофия слышался сдержанный гнев, так говорят сквозь сжатые зубы. - Я ефрейтор Чертыханов. И стою на часах. Зарубите это себе на носу, гражданин! - Чертыханов опять загородил плечами дверь. - Товарищ лейтенант, до вас рвется какой-то штатский. Прямо на ноги наступает… Пустить?

В избу, грубо оттолкнув ефрейтора, шагнул человек в кепке, насунутой на самые брови. Пригнувшись, он вглядывался в полумраке сначала в мое лицо, затем в лица Щукина, Стоюнина, Свидлера. Движения, резкие и порывистые, выдавали его истерическое состояние.

- Кто старший?

Полковник Казаринов кивнул мне. Я встал.

- В чем дело?

- Я хочу есть! Накормите меня и моих спутников!