Брови раненого дрогнули, он как будто удивился:
- Зачем я вам безногий?.. Лишняя обуза.
- Что вы! Вы нам очень нужны! - Я оглядел своих друзей - Щукина и Стоюнина. - Помогите нам… Вы с носилок будете командовать. И у нас лошадь есть.
Полковник сочувственно улыбнулся, тихо и с грустью произнес:
- Нет, лейтенант, лежа не командуют. - Он опять устало прикрыл глаза, очевидно, решая что-то, затем сказал: - Хорошо, остаемся. Несите.
Бойцы взялись за носилки. Я шепнул Чертыханову:
- Беги приготовь место! Быстро!
Мы перенесли полковника с носилок на кровать, придвинув ее к окошку. Врач Раиса Филипповна заново перевязала ему ногу. Стоюнин, Щукин и я доложили обстановку. Полковник сидел, привалившись к спинке кровати, молча изучал расположение наших подразделений.
- Появление противника, товарищ полковник, наиболее вероятно со стороны дорог и крупных населенных пунктов, - объяснил я. - С учетом этого я и организовал оборону.
- Правильно. Район обороны расширять больше не следует, чтобы при столкновении с противником не оказаться рассеченными на части. - Полковник вынул из сумки карту большего масштаба. - Смотрите: обтекая нас с севера и с юга, прошли дивизия «СС», десятая танковая дивизия, свыше ста машин, полк «Великая Германия», по численности равный бригаде, двадцать девятая пехотная дивизия, семнадцатая моторизованная, сто тридцать седьмая австрийская, пятнадцатая, двести девяносто вторая… В общем, сила двинулась колоссальная, во много раз превосходящая наши войска по численности и технической оснащенности. И все же немцы под Смоленском остановлены. - Полковник кинул карандаш на карту, разложенную на коленях, и утомленно откинул голову на подушку. - Они завязли в районе Ельни.
- В этом направлении мы и пойдем, - сказал я. - Вот только соберемся с силами. - Засиживаться нам нельзя.
- Правильно! - одобрил полковник. - Это наиболее короткий, наиболее верный, но и наиболее трудный путь: здесь сильная концентрация противника. - Казаринов опять сел и пристально, требовательно посмотрел мне в лицо. - И вот что я вам еще скажу, лейтенант: вы взяли на себя чрезвычайно трудную и чрезвычайно важную для Родины задачу. И решайте ее смелее, увереннее. Пусть вас не смущает ваше скромное звание. Нам сейчас не до субординации. Наше положение особое. Выйдем с честью на Большую землю - разберемся. Кроме того, вы не один. У вас есть товарищи, советчики. Я уверен, что мы решим эту задачу. Так что действуйте решительнее, жестче. Получится!
Я хотел встать и ответить ему, что я готов отдать все свои силы, а если надо, и жизнь для решения этой задачи. Но полковник остановил меня, положив руку мне на колено. Стоюнин, очевидно считая, что замечания полковника к делу не относятся, спросил меня:
- Как же вы пойдете без оружия, без артиллерии? До первой стычки?.. И боеприпасов мало. На рукопашные схватки мода прошла.
- Достанем и оружие и боеприпасы, - сказал Щукин. - Два раза сходим на дорогу и запасемся хоть на год…
- Пулеметы есть? - спросил полковник и опять взглянул на нашу карту, где были отмечены огневые точки. - Есть. Четыре. Да, пушечек бы, ребята, для солидности не мешало! А то что же это за русский бой без артиллерии? Видел я в лесу, вот где-то тут, в этом районе, - полковник показал кончиком карандаша на зеленоватое пятно на карте, - стоит, стволы вверх, целая батарея. И все без затворов, и снарядов нет.
За моей спиной грохнули об пол каблуки Чертыханова: стоя в двери, он все время прислушивался к нашему разговору.
- Товарищ полковник, разрешите обратиться к лейтенанту Ракитину? - лопатистая ладонь его уже была за ухом. Полковник кивнул, и Чертыханов, опять грохнув об пол каблуками, чуть повернулся ко мне: - Товарищ лейтенант, помните бойца Бурмистрова, что с оторванной подошвой к вам приставал? Он, может, взаправду, может, зря языком молол, будто он артиллерист и будто, уходя, зарыл много снарядов. Допросите его. Он здесь, он вот товарища полковника привел…
- Позови!
Бурмистров перешагнул порог неуверенно, пугливо озираясь: подошва сапога была привязана проводом. Остановился, несмело поднеся руку к виску.