— Сколько раз, Боб, тебе требуется нажать на кнопку звонка, чтобы понять: если люди до сих пор не открыли, значит и не собираются? Мой отец стар. Ему необходимы покой, тишина и прочее дерьмо.

— Прошу прощения, — сказал Боб.

Это Эрику понравилось. Он засиял:

— Прошу прощения. Именно так ты и должен говорить. Старомодное «прошу прощения». — Улыбка на лице Эрика померкла, сменившись пугающей опустошенностью, — взгляд маленького зверька со сломанной лапой, который оказался в незнакомой части леса, — а на место опустошенности пришла волна холодной расчетливости. — Ты избавил меня от необходимости ехать.

— Как это?

— Я сегодня все равно собирался заехать к тебе.

— У меня было такое предчувствие, — сказал Боб.

— Я вернул твой зонтик.

Боб кивнул.

— Мог бы и собаку забрать.

Боб кивнул еще раз.

— Но не забрал.

Эрик некоторое время глядел на улицу, где понемногу редел утренний поток машин.

— Собака больше не вписывается в мои планы.

Эрик вдохнул прохладный утренний воздух, затем махнул рукой куда-то налево.

— Дашь мне десять тысяч.

— Что? — переспросил Боб.

— Десять тысяч долларов. К утру воскресенья.

— Где я возьму десять тысяч долларов?

— Достанешь.