— И видели как раз в вашем баре.

— Да, он вышел от нас, уехал. Его машину нашли в каком-то другом месте.

— В Согусе. Сожженную, — сказал Торрес. — А Эрика Дидса вы знаете? Такого блондина?

— Не знаю. В смысле, может, и видел, но не помню.

— Говорят, в тот день он перемолвился с Веланом парой слов.

Боб беспомощно улыбнулся Торресу и так же беспомощно пожал плечами. Торрес кивнул и пнул камешек носком ботинка.

— Кто без греха, пусть приблизится.

— Прошу прощения? — сказал Боб.

— Позиция Церкви, — сказал Торрес, — по отношению к тем, кто может принимать причастие. Если грехи вам отпущены, причащайтесь. Если нет, исповедуйтесь, а потом причащайтесь. Но вы не подходите к причастию. Вы не хотите покаяться в чем-то, мистер Сагиновски?

Боб ничего не сказал. Он снова бросил Рокко палку.

— Вот смотрите, — сказал Торрес. — Каждый день я занимаюсь черт-те чем. Это нелегкая стезя. Но в конце дня я иду и исповедуюсь. Это лучше, чем идти к психотерапевту или в общество анонимных алкоголиков. Очиститься перед Богом, чтобы на следующее утро принять Его в виде Святого причастия. А что делаете вы? Ничего.

Рокко принес палку, и на этот раз ее поднял Торрес. Он так долго держал ее в руке, что Рокко начал поскуливать. Звук был на редкость пронзительный, ничего подобного Боб до сих пор от него не слышал. С другой стороны, у него не было привычки дразнить свою собаку. Когда он уже хотел забрать палку у Торреса, коп вскинул руку и запустил палку в воздух. Рокко кинулся за ней.

— Важно покаяться, мистер Сагиновски, — сказал Торрес. — Вы бы подумали об этом. Красивая собака.

И он пошел прочь.