– В лучшем случае, – кивнул князь. – Поэтому блокируем.
– А потом?
– А потом начинаем освобождать Эндорию… по крайней мере, ближайшие окрестности. Нам нужны люди для гарнизона и снабжение. Это мы можем получить в городах… Да, еще шахты. Их тоже надо захватить, а то безобразие какое-то, мы уже тут, а они продолжают добывать железо для Эриха. Нам оно тоже пригодится.
– Я соберу отряд, – согласился Лигур. – Два отряда. К шахтам отправлю пехоту, а в Эндорию конницу.
– Хорошо, – пробормотал князь, с трудом удержавшись на ногах. Его вдруг повело в сторону, и он чуть не загремел с горы. «Господи, как же я устал…»
Дитон заметил это и успел поддержать князя.
– Милорд, вам надо отдохнуть. – Дитон сдвинул брови. – Потом можете меня наказать, но сейчас вы либо отправитесь в крепость отдыхать, либо я прикажу доставить вас туда силой… и солдаты меня поддержат.
Князь нахмурился, но встретился с таким же непреклонным взглядом Лигура и сдался. «Если уж и он туда же…»
– Хорошо…
Уже падая в постель, князь все же решил, что за радио готов отдать не полцарства, а все, иначе как выяснишь, что творится в Родердоне и у короля. Когда еще прибудут гонцы? А с другой стороны, тогда бы он и его солдаты не смогли бы тут так свободно резвиться, ибо Эрих уже получил бы известие об их рейде и принял бы меры. Мыши могут и порезвиться, пока кот занят в другом месте. И можно быть уверенным, что информацию об их действиях этот самый кот получит одновременно с сообщением о делах в столице.
Неделя взаперти в доме, расположенном в не самом лучшем районе города, показалась Ортинии худшей в жизни. На третий день такой тоски даже тревога за подругу отступила куда-то глубоко внутрь, напоминая о себе только грустью и тоской.
– Мама, как думаешь, Луна выживет?
– Все может быть…
Ортиния видела, что мать не верила в такую счастливую случайность, но и прямо сказать об этом не хотела, успокаивая ее, как маленькую. Это особенно задевало принцессу – ее не считали достойной того, чтобы говорить правду, все норовили успокоить ее, подбодрить. По любому вопросу Гирон советовался с королевой, для нее же у него находились только слова утешения.
– В столице? Не переживайте, ваше высочество, все успокаивается.
Успокаивается? А с кем их охрана только недавно сражалась? Они всерьез полагают, что она не слышала звона мечей в переулке?
На четвертый день принцесса подумала, что в этом есть и ее вина. Раз она ведет себя как маленькая, то и относятся к ней соответственно. Луна? Они были ровесницами… но смогла бы она – Ортиния – вот так с улыбкой отправиться на смерть, выполняя свой долг? Весь день принцесса просидела задумчивой, размышляя о чем-то своем, а к вечеру перед всеми предстала уже совершенно другая девушка – повзрослевшая и решительная. И когда Гирон в очередной раз попытался утешить ее, обнадеживая, что фрейлина ее могла выбраться из дворца, Ортиния резко его оборвала:
– Куда? В тихий город, в котором вам каждый день приходится вступать в бои? Или думаете, я ничего не слышу?
Гирон осекся, повернулся к королеве за поддержкой, а та с каким-то новым выражением смотрела на дочь.
– Орти, у Луны есть только один шанс, – заговорила она, – если она зачем-то понадобится заговорщикам. В противном случае…