— Ну что вы меня по пустякам беспокоите. Ставьте, где угодно. Если это нужно Новгороду, значит и мне. На строительство необходимы деньги. Сколько надо, столько и получите.

Ремесленники покорно склонились:

— Нет, князь, денег не надо, сами справимся, если можно, молодых отроков в ученики и десятка два рабочих, чтоб глину добывать. По полторы тысячи кирпичей в день выдавать сможем.

— Вадим, — крикнул Ингвар.

Через минуту в шатер вбежал новоиспеченный сотник.

— Да, княже, что изволишь?

— Слушай внимательно, этим людям предоставь все, о чем они попросят, людей, деньги, инструменты. Все в их личное пользование.

— Конечно, княже, все будет исполнено, — поклонился Вадим.

— Вы довольны? — спросил мастеров Ингвар.

— Да, княже, мы сделаем все возможное, чтобы вокруг Новгорода появилась крепкая стена. — И они вышли вслед за Вадимом.

И постройка города началась. На первое время решили срубить небольшую крепость. Затем Ингвар предоставил мастерам чертеж города на бересте. Мастеровые люди, пришедшие с Ингваром, присоединились к мастерам, присланным старейшиной, и работа закипела.

Руководил работами Илья Кремень, мужик лет сорока. Гостомысл сказал, что это лучший градостроитель на всей территории Китежской Руси. Ингвар очень удивился:

— Откуда лучший градостроитель, если в китежской Руси всего два каменных города: Китеж и чужой Полоцк, где княжит дикий урман Рогволд, не подчиняющийся никому?

В ответ Гостомысл улыбнулся:

— Его, княже, отбили при нападении урман, те же захватили его на гребной галере византийцев, а там, говорят, Илья строил дивные и неприступные крепости.

Удовлетворенный таким ответом Ингвар тут же забыл об этом. Других дел было невпроворот.

К концу июля на большом холме стоял высокий частокол, рубилась пристань. Часть работников заканчивала княжеский терем, еще двадцать человек рубили воинские дома. Недалеко от крепости вырастала деревня, распахивались поля. Жизнь молодого города начинала налаживаться.

Ингвар был в тереме, когда в начале августа к нему ворвался Ратибор:

— В дневном переходе от нас четыре судна под полосатыми парусами, на мачтах красные щиты — символ войны. Местные сказали, что это хирд Эрика Рыжебородого. У него четыре сотни воинов и пять кораблей, но на этот раз он взял с собой не всех.

— Ратибор, поднимай сотню Вадима и четыре наших: две пеших сотни и две, нет, лучше три — стрелков. Через час всем быть готовыми к выдвижению.