Причина номер два намного серьезнее. Он просто-напросто в слишком паршивой физической форме, чтобы куда-то уезжать. Змеиный яд в сочетании с сывороточным коктейлем, который он в себя влил, состарили его лет на тридцать, и даже короткое перемещение с кровати на диван отобрало все силы. Поэтому ему только и остается, что сидеть в квартире, как несчастной Анне Франк[57].
Вдруг Эйч Пи вздрогнул от внезапного шума за входной дверью. Металлический скрежет, как будто кто-то пытается открыть его прорезь для почты.
Встав с дивана, он медленно потащился в прихожую.
Можно не торопиться. С прорезью для почты он разобрался сразу после того, как копы снесли ему дверь. Просто ввинтил два шурупа, чтобы ее можно было открыть не более чем на два миллиметра. Слишком мало, чтобы вбросить туда что-то легко воспламеняющееся – по крайней мере, он рассуждал именно так.
И змею тоже не всунешь… По крайней мере, он на это надеется.
Увидев уголок конверта, после секундного размышления Эйч Пи аккуратно потянул его на себя. Конверт с окошком и официальным шрифтом. Он вскрыл его указательным пальцем и медленно потащился обратно на диван.
ВЫЗОВ НА ДОПРОС
Эйч Пи скомкал повестку и швырнул ее об стену. Если копы так хотят с ним пообщаться, то пусть приедут за ним сами, черт бы их побрал.
Он улегся на диване поудобнее, взял пульт от телевизора и начал медленно переключать каналы, пока не нашел новости.
Эйч Пи переключил канал до того, как этот одетый в костюм кекс с набриолиненными волосами успел ответить.
Реклама стирального порошка…
Сад и огород
Новый канал, еще одно унылое интервью, и Эйч Пи снова нажал на кнопку. Но за секунду до того, как канал переключился, он успел прочесть титры под картинкой. И чуть не свалился с дивана. С такой силой грохнул по пульту, что пластмасса затрещала.
Он увеличил громкость до полного максимума. И все равно не мог расслышать, что же там говорили. Как будто в ушах застряли пробки, и все, что он может воспринять, – это слабое бормотание чужих голосов. Обрывки фраз, которые невозможно соединить в одно целое.