– У меня нет опыта обращения с трупами. Единственный мертвец, которого я видел, был мой дед. Мне было пятнадцать лет, я стоял перед его кроватью и пытался осознать, что он уже никогда не откроет глаза. От его лица исходила необыкновенная умиротворенность, полный покой. Но когда я увидел синьору Симонетти… Это было зверство и садизм… Такое тяжело выдержать.

– Мило сформулировано.

Нери встал и принялся ходить по кухне, что страшно бесило Пию. Ее лицо стало багровым, а веко задергалось от страха перед тем, что, возможно, еще придется услышать.

– О"кей. – Нери говорил лишь затем, чтобы как-то упорядочить собственные мысли. – Вы находите мертвую Сару Симонетти, пугаетесь и решаете вести себя так, как будто не были в этом доме и трупа не существует. Вы выходите из дома. А что вы делали потом?

– Я бросился к своей машине и поехал в Бучине. Там по пятницам работает базар. Я купил несколько белых грибов и в баре на пьяцце выпил две рюмки граппы. Может, и больше, я уже не помню. А потом поехал домой.

– …и сделали вид, что ничего не случилось.

Марчелло кивнул.

– Но моя жена и дочери уже знали об убийстве. Я притворился, что меня тошнит, и лег в постель, чтобы хорошенько все обдумать.

– Только этого не хватало, – глухим голосом сказала Пиа. Она была в полной растерянности.

– А может, вы убили синьору и исчезли? Очень мало убийц заявляют о своем преступлении.

– Зачем мне ее убивать? Она была моей клиенткой… и она ничего мне не сделала.

– Вы хорошо ее знали?

– Немного. Только так, как знают клиентов. Где и как они живут, их семейное положение и профессия. Больше ничего.

– Тогда я не понимаю вашего поведения.

– Я и сам не понимаю.

– А уж тем более я, – пробормотала Пиа.

– Я вынужден просить вас проехать со мной в отделение полиции в Монтеварки, – сказал Нери, вставая. – Нам нужен ваш анализ ДНК. А также необходимо занести ваши показания в протокол.

Марчелло кивнул и направился к двери.

– Надеюсь, что скоро вернусь, – сказал он Пие и вместе с Нери вышел из кухни.

«Он идет, словно преступник», – подумала Пиа, чувствуя, что ее жизнь в корне меняется. Марчелло влип в историю, а она ничего не знала. И впервые в жизни Пиа Ванноцци испытала страх перед будущим.