Чувствуя себя бесполезным, он открыл «Фейсбук» на телефоне и не смог удержаться, чтобы не разыскать Ребекку. С тех пор как мама сообщила ему новость о ней, в нем поселилась горечь. Как она смеет счастливо жить своей жизнью после того, что сделала? Это было похоже на то, как будто кто-то, не оглядываясь, уехал с места автомобильной аварии. «Мне плевать на тебя».

О боже, вот оно: фотография черно-белого ультразвукового сканирования вместе с подписью Ребекки: «Рада сообщить, что мы с Рори собираемся стать родителями. На Хэллоуин, можете себе представить! Никаких грубых комментариев!!»

Желчь подступила к горлу. Какое самодовольство! «Рада сообщить», как будто она была членом королевской семьи или кем-то в этом роде. Как могло такое случиться: Ребекка повела себя так лживо, так ужасно предала его, и все же с ней до сих пор случались хорошие вещи? Можно было бы возразить — как он много раз делал в своих мыслях, — что если бы не предательство Ребекки, Патрик был бы сейчас жив. Жизнь шла бы как обычно, и Дэн с Тигги сейчас открывал бы для себя боливийские солончаки, демонстрируя лучший в жизни загар, вместо того чтобы пытаться служить человекообразной губкой для семьи брата и впитывать все их горе.

— Пошла ты, — сказал он себе под нос. Внезапно он почувствовал, что сходит с ума от всепоглощающей ненависти. Он не мог молчать. Он был слишком обижен, слишком взвинчен.

Дэн вернулся к сообщению с соболезнованиями, которое она ему отправила — «Потрясена новостями о Патрике», — и, прежде чем смог остановить себя, напечатал трясущимися пальцами ответ. «У тебя чертовски крепкие нервы, Бекс. Знаешь, он рассказал мне о вас двоих. Твой дерьмовый маленький секрет. Так что не смей выражать мне свое фальшивое соболезнование и лить крокодиловы слезы. Мне плевать, что ты думаешь». А затем, просто так, черт возьми, просто потому, что его переполняла ярость, вместо того, чтобы сделать паузу и дважды подумать, он нажал «Отправить».

К черту все, ему надоело подставлять другую щеку. Надоело, что его обвиняют в том, что случилось с Патриком, когда в уравнении были и другие люди. «Это не только моя вина», — подумал он, отбрасывая телефон.

На следующее утро после ужасной ночи Дэн не мог избавиться от ощущения, что дети сговорились и теперь бросают ему один вызов за другим. Или, может быть, на самом деле это было просто истинное отражение того, что значит быть родителем. Во-первых, Би проснулась ни свет ни заря и, пока Дэн тупо шарил по шкафам в поисках коробки с хлопьями, вздохнула:

— Папа всегда на выходных готовил блинчики.

Возможно, чувство вины за то, что он написал Ребекке (ответа пока не последовало), сделало его уязвимым для подобных манипуляций, а может, это был шанс сделать что-то, связанное с Патриком, для племянницы и совершить еще одно доброе дело. Как бы то ни было, через несколько секунд Дэн гуглил на телефоне рецепты блинчиков и взбивал комковатое тесто.

Когда мальчики, в конце концов, спустились вниз, Итан выглядел особенно вымотанным, как будто всю ночь не спал, стреляя в гангстеров на своем ноутбуке. Дэн почувствовал, что должен накормить их яичницей-болтуньей на тостах. «Видишь, я могу присмотреть за ними — я хорошо справляюсь», — упрямо сказал он себе, но тут Гейб бросил вилку с яичной смесью в брата во время вспышки спора, и раздражение вспыхнуло с новой силой. При виде яичных брызг на окне и стене терпение Дэна окончательно лопнуло.

— Мальчики! — возмущенно прикрикнул он, но тут Итан обиделся на то, что его тоже отругали, когда он ничего не бросал. Он умчался наверх, оставив нетронутым остаток завтрака. Так что в целом няня успеха не имела.

Понимая, что Зои может вернуться в любой момент, Дэн лихорадочно все прибрал, а затем попытался помирить племянников, желая, чтобы к возвращению их матери в доме царила гармония. Но этому не суждено было сбыться. Оба мальчика были бледными и угрюмыми, без сомнения, в результате того, что Дэн не смог вовремя уложить их спать прошлой ночью. Он понял, что они все еще очень злы. Злы на весь мир и на то, что их так внезапно лишили отца. Это открытие было отрезвляющим, особенно потому, что Дэн втайне гордился тем, как много времени он провел с ними. Однако, если он думал, что это что-то изменило, он просто себя обманывал. Взять пару раз своих племянников и племянницу на веселые мероприятия — этого явно недостаточно для того, чтобы компенсировать им потерю отца. На самом деле даже рядом не стояло. Впервые с начала творческого отпуска Дэн осознал всю тяжесть того, чего он пытался достичь, и задался вопросом, возможно ли это вообще.

И все же, по крайней мере, он дал Зои возможность провести ночь в свое удовольствие, напомнил он себе, вытирая сковородку для яиц и ставя ее обратно в шкаф. Даже если она выглядела бледной и подавленной, когда вскоре вернулась в дом, и щурила глаза, как будто даже слабый утренний свет вызывал у нее сильнейшую головную боль.

— Как ночь? — спросил он, когда она направилась к кофеварке сварить себе эспрессо.

— В основном неплохо, — загадочно ответила Зои.

Он решил не задерживаться слишком долго — иногда с похмельем лучше справляться в одиночку, — но потом, когда он уже собирался уходить, она удивила его новостью, что на следующей неделе забирает детей к своей матери в Южный Уэльс.

— О, — сказал он, слегка сдуваясь. Похоже, он испытывал разочарование? — На целую неделю?

— Да, мы поедем в понедельник. Честно говоря, мне нужна передышка. Мне нужна мама. К тому же мой брат тоже живет неподалеку, они с мужем так поддерживали меня. Было бы неплохо провести с ними немного времени.

«Так поддерживали», — мысленно повторил Дэн, не в силах сдержать укол ревности. Лучше, чем он? Он хотел спросить, как будто это было какое-то соревнование. Поймал себя на мысли, что задается вопросом, доверится ли Итан своему другому дяде — дяде-гею, как доверился Дэну, и тоже ощутил ревность. Это выглядело жалко.

— Ах да, — сказал он. И не забыл добавить: — Мило. — Черт возьми, однако это должно ухудшить его статистику плана Патрика. — Могу я что-нибудь сделать для тебя в твое отсутствие? — спросил он, остановившись у двери. — Я мог бы время от времени заглядывать и присматривать за домом, если хочешь. Займусь садом, или?..