— А, вот вы о чём.

Изарио, услышав бормотание Фран, перевёл печальный взгляд на золотого драконида, и принялся за объяснение.

— Такова цена поддержания силы на максимуме. Само тело Трисмегистоса не в силах справиться с такой нагрузкой. Настолько, что это стоит ему здоровья.

После трансформации в воплощение бога-дракона Трисмегистос не остановится ни на мгновение. Судя по всему, эта нагрузка не проходит для него бесследно. Наверное, это нечто вроде использования Фран «Великолепной вспышка молнии» вместе с «Раскрытием потенциала».

— Он будет в порядке?

— Не сказал бы, что в порядке. Если ещё продолжит в таком духе — самоуничтожится.

— ?

— Те, кто говорят, что Трисмегистос бессмертен и вечно молод, упускают одну деталь. Правильнее будет сказать, что если он умрёт, то воскресает в прежнем облике. Место, где он появляется — тронный зал. Таково его проклятие бессмертия.

Трисмегистос не может покинуть территорию замка, а если не будет убивать демонов, то его станет одолевать бесконечная интенсивная боль. Так что если он умрёт, то возродится, чтобы сражаться вновь. Выбора нет. Такова истинная сущность проклятия, наложенного на Трисмегистоса.

Благодаря способности к перерождению, он может применять даже самые саморазрушающие и изматывающие навыки, и сражаться в полную силу. Вот в чём секрет силы, что мы наблюдаем.

Причём без такого подхода убивать такое огромное количество иммунных демонов изо дня в день, я полагаю, практически невозможно.

Пока сила Трисмегистоса приводила меня в благоговейный трепет, Фран изменилась в лице.

(Фран. Что такое?)

— …Мм.

Я не сразу понял, что означало выражение лица Фран. Сострадание ли это?

На самом деле, Трисмегистос, как и Фран, также некогда был обращён в раба — раба божественной воли. Если отбросить в сторону его «великий грех», едва не погубивший мир, то, наверное, у Фран могло найтись место эмпатии.

Да и меня самого смущала вся чрезмерная суровость этого наказания — оставаться вечным узником замка, обречённым умирать и возрождаться.

То, что жилищем Трисмегистоса являлся роскошный замок, вероятно, слабо его утешало.

— Мм.

(О, Фаннаберта засияла.)