Все та же тяжелая электрическая дымка освещала ангар, когда из одной комнаты вышел доктор, которого ждали без особых вестей. Доктор вышел, это был Аескул ужасно измотанный врач, в насквозь промокшем халате, его тяжелые руки висели развернутыми наружу, во рту дымилась только начатая сигарета, и весь его вид казалось, говорит больше, чем скажет сейчас сам доктор.

– Он живой, – показалось, даже с неким упреком сказал Аескул.

Рич, как и Лэйард застыли, глядя на доктора, затем моментально переглянулись и подскочили ближе.

– Этот гаденышь таки победил смерть, а я был уверен, что она его посетила, – Аескул сделал тяжелую паузу, водя руками по воздуху, но уже без слов, – да уж, парнишка явно не обычный. А я его чуть не убил, – у Аескула получался монолог, хотя двое других заинтересованных лиц несколько раз порывались что-то спросить, но пока видимо еще не отошли от шока и говорил только врач. – Подготовил его к вскрытию, слегка резанул и резанул бы как следует, если бы одно странное чувство меня не сбило. Мне послышалось его сердце. Я от него, потом прислушался. Ничего нет. Ну, думаю, показалось, ощупал еще раз пульс, проверил дыхание. Все думаю, крыша побежала. Ладно, беру скальпель, начинаю резать, опять. В общем, его аритмия мне до сих пор не совсем понятна, пришлось зашивать, потом кое-как реанимация… смотрю, дышит. Представьте себе он сколько без кислорода то. Боже мой, как сердце то работало мне не ясно, мозг. Да уж это ужас, – на этом врач остановился чтобы сделать затяжку, и только поднеся ко рту, увидел что сигарета истлела. Он задумался.

– Ну! – издал звук профессор, намекая на самое главное, но еще сам не понимая, что именно сейчас главное.

– Сейчас он в тяжелом состоянии, но жить будет. Ну должен по крайней мере, – опомнился доктор. Затем он присел и продолжил уже совсем спокойно и даже меланхолично, – у него бешенный метаболизм, неподдающаяся разумному объяснению свертываемость крови и чего только еще необычного в этом человеке нет. Так что я за него возьмусь – это решено. Мне нужна будет полноценная лаборатория, желательно ассистент и как минимум восемь часов сна в эти сутки. – Аескул присел на край высокого стола у стены, шлепнул себя по коленям и встал. Со стороны было не понятно зачем он это сделал, но с последней фразой он вышел. – за ним нужно будет приглядеть пока я уеду, к вечеру вернусь.

Один выше другого продолжали сидеть на лестнице двое ученых. Это была та лестница, с какой они увидели свечение шара, рядом была комнатка, послужившая эту ночь операционной, в которой на данный момент сидел Исаак и дежурил над инопланетянином. В комнате был жуткий беспорядок, в особенности его создавало содержимое чемоданчика доктора с помощью которого проводилась операция. Из хирургических инструментов в комнате лежал только скальпель, остальное почти все было в грязных бинтах и прочей мелочи.

– И что теперь мы намерены делать? – был первый вопрос Лэйарда.

– С точки зрения специфики мы здесь бессильны и, пожалуй, что полностью могли бы вручить «товарища» в руки врача. Но, похоже, это не самое главное.

– Что именно?

– Сейчас он поставит его на ноги, сделает какие-то анализы и на этом его миссия, можно сказать, будет окончена. Дальше мы должны действовать. Это не какой-то там неизвестный больной, он в первую очередь пришелец и именно это мы и должны выяснить. Мы должны получить от него информацию, эта информация, возможно, станет важнейшим открытием на земле, и мы не можем его вот так просто отдать, – Рич многозначительно посмотрел на коллегу.

В глаза бьет сильный свет, так что не возможно понять, откуда он, под веками появляются пятна разного цвета. Да это я закрыл глаза, но теперь чувствую что существую, даже с закрытыми глазами. Но может, я мертв? Этого я не знаю, хотя вряд ли. Много ли я знаю? Передо мной только свет и я не вижу собственного тела, но и без него мне кажется, что я есть. Не знаю точно от чего, но мне ужасно страшно, и потому-то видно знаю, что существую именно я, а не этот свет передо мной. Пошевелиться не получается, а я слышу, там кто-то говорит, несколько голосов, мне их не видно. Понять, что говорят, никак не могу. Однако, я разобрал что речь их это слова которыми они друг с другом обмениваются, то есть говорят, хоть что-то я знаю.

– Прошло восемнадцать дней, он так и не очнулся. Вы уверены, что это случится? – напористо донимал доктора профессор Рич.

– Его организм почти адоптировался к нашей среде, и я думаю, что ждать осталось не долго. Поверьте мне и самому не терпится, – спокойно ответил Аескул.