Решить надо сейчас, дальше могут не решиться оба, да хоть бы один все равно. Нужна она кому нет ли, уже не узнать вернее, но если есть того хоть на каплю и чтобы истинно, верно, то тут уж и думать не нужно. О спасении Божьем руками человеческими повели свою речь вечные путники. Они оба знали всю подноготную друг друга, даже не упоминая о некоем разговоре, знали, что он для них настанет именно тогда, когда этого потребуется. Чарли видел для себя роль неоднозначную в этом деле, а может и вовсе лишнюю, но остаться в стороне он не смог.

– Я помню, как ты сказал однажды о том, что если во имя благого дела нужно совершить подлость, то дело это дрянь, я дословно, извини, не помню, но ведь так же ты говорил? – Чарли посмотрел на Каина, тот кивнул с улыбкой. Наверное Каин все таки выразился тогда по-другому, но сейчас это счел не важным, – так вот я не могу не спросить тебя о разрешении, иначе это и впрямь было бы подло, а я спрошу… ну что ж это подлость?

– Нет не подлость, я прекрасно понимаю твою волю, твое стремление, но нужно ли оно, необходимо?

–По-другому выйдет уже совсем как писано, а тогда может и не поверят.

– Все и так уже идет по-другому и мне ужасно жаль если ты прав, – разговор с самого начало казался бы нелепо со стороны, если бы только его кто либо наблюдал и Каин как и Чарли многое не досказывал.

– Пойми, мне иначе разве что пропасть совсем можно. Вот такой дурацкий может быть порыв, пусть и нет ни какого боя и сражаться мне только с собой, но подумай, ведь если сами они найдут тебя, приведут и казнят, ведь это ж просто варварством будет, да и только. Ты придешь к ним во искупление, ничего уж не изменить, но вернее будет им увидеть это через предательство мое, – Чарли смутился, на минуту подумав, не воспримет ли Каин и в правду все как предательство. Едва же посмотрев на Каина он понял, что это даже стыдно что он мог так подумать, – да уж вот такой у тебя друг, уж больно хочется ему предать тебя – сконфуженно улыбался Чарли.

– Ты знаешь, мы с тобой наверно и рассуждать об этом не должны. Все уже описано, а раз мы решились на то, то и делать нам по писанному и нечего рассуждать. С другой стороны я уже и сам предатель, коль решился на это. Как же я тебя утянул-то, зачем и спасал только, а Чарли?

– Не думай, я готов, а с тобой ведь ничего не случиться, – Чарли задумался, а Каин лишь подошел ближе и обнял голову сидящего Чарли, глядя перед собой.

– Ничего, – Каин вспомнил о назидании Ника, как тот говорил о сумасшествии и небытии, следующем за тем, но тут же плюнул на то в мыслях и уж больше не вспоминал.

На холме поднялось красное зарево, и то было не солнце – пожар, в котором не в силах терпеть больше кричал Каин. Остальных двоих это уже не касалось их уже забрала нелегкая участь, надо сказать она им досталась милосерднее, они померли, находясь в болевом шоке, Каин же боролся с огнем не в равных силах своей болью. Столб пошатнулся и упал на землю, огонь объял целиком тело Каина и тот в неистовом крике рвался идти. Глядя на безумное зрелище, палач не отвернулся и пошел спиной к склону холма, в это мгновение Каин вырвал одну прикованную руку и с другой стороны холма палач увидал человека. Человек был в плаще с капюшоном, он подбежал к Каину, и высвободив вторую руку схватил его и побежал прочь. Небо окуталось тьмой, загремели раскаты грома и среди страшной картины, наблюдая, стоял палач, он на всю свою жизнь запомнил момент, уверовав, что видел именно смерть. Всей его жизни к слову осталось не много, и на следующее утро он уже помер в бреду, успев рассказать об увиденном всем, кого видел перед смертью. Гроза обрушила свои обильные воды на Иерусалим, и далее туда где с телом в руках бежал человек в капюшоне, туда, где на дальнем холме повесился другой человек, что так же скрываясь, провожал плененного Каина. Первым был Ник, второй Чарли. Прежде чем кончить свою цель, Чарли пришел в совет синедриона и бросил, как обещал, те деньги какие он получил за Каина, и никто не знал, как он добрался на другой конец моря только затем чтобы их отдать. Никто впрочем, не мог и подумать, зачем он пришел, зачем бросил деньги и хохотавшие священники поняли это вовсе не сразу. На другой день Чарли принялись искать и найдя, быстро почли что так ему то и надо предателю, что это только лишь он злодей, а не мы.

Тело Каина превратилось в распухшую серую пену, которой больно было от одного дуновения ветра. Путь был долгий томимый молчаньем. По прошествии трех недель, первым заговорил Каин. Сидя, облокотившись на камень, он как и бывало не издавал ни звука, но вдруг едва слышно проговорил.

– Я хочу домой, а дома то у меня и нет.

Ник повернулся к нему, боясь как бы, не почудилось ему, – у тебя есть дом и ты вернешься к нему, но не сейчас. Прости меня, что я солгал тебе, я сказал так лишь потому, что не знал, со мной этого не случалось. Знаешь, как испугался, что ты умрешь, как мне страшно потерять тебя. Единственного человека в этом мире, настоящего, прости меня Каин, – Ник хотел было дотронуться до Каина, но вовремя опомнившись, отнял руку и так и застыл рядом к лицу, словно собака, – я тебя и впредь спасу и за счастье свое приму.

– Чарли. – прохрипел Каин.