В хижине было темно, и мне пришлось вывести его наружу. Я содрогнулся, увидев на безжалостном свету, что с ним стало.

– Пойдем в поле, – попросил он. – Буду читать там!

Позёр!

Но мы пошли, спотыкаясь и поддерживая друг друга.

На поле стелился вереск, у обочины росла крапива, и неба было столько, сколько я никогда не видел. Вдалеке парили облака, похожие на стаю лебедей.

Поэт опустился на землю.

– Валяй, – говорю, – скотина. Рассказывай свои вирши.

Он ухмыльнулся и начал читать.

Три вещи невозможно пересказать: смех, стихи и море. Я не могу описать, о чем была его поэма. Но слушая его, я сначала выпрямился. А потом ощутил щекотку в левом плече.

Он читал, и голос его набирал силу.

Щекотка перебралась на правое плечо. Кожу под лопаткой пронзила острая боль.

Он рассказывал о самом отвратительном и прекрасном, что бывает в жизни. Он откуда-то знал всё, что случилось со мной, и всё, что случится. Сам того не понимая, он творил магию, этот истерзанный рыжий дурак, и с каждым его словом мир наполнялся ею.

Плечи мои налились тяжестью. Изветшавшая рубашка с треском разорвалась.

Он читал о любви, и о страхе, и о тех, кто жил в хижине из старых веток и молодого ветра, и о тех, кто придет за ними, и о вечной как небо истории о том, что ты никогда не знаешь, что у тебя отнято, а что дано. Но ты можешь пытаться жить так, словно не отнято ничего, а дано всё. И может быть, из этого что-нибудь и получится.

Когда замерла последняя строка, я расправил за спиной белоснежные крылья. Ветер провел по ним пальцем, словно пробуя остроту перьев, и уважительно присвистнул.

Поэт посмотрел на меня, улыбнулся, осел и, кажется, собрался помереть.

Но теперь у меня были на него свои планы.

Я подхватил его на руки, разбежался и взлетел. Исписанные листы выпали из его ослабевших пальцев, но это меня не беспокоило: я знал, что запомнил поэму наизусть.

Восходящий поток подхватил нас и понес. Взмахивая крыльями, я поднимался всё выше и выше, пока не увидел сверкающие вдалеке крыши дворца. И тогда я помчался туда, где ждала меня моя сестра, каждый день выходя на балкон и вглядываясь в голубеющее небо.

А где-то далеко внизу ветер разбросал исписанные страницы среди зарослей крапивы, взмыл за нами следом и растаял в облаках, похожих на стаю лебедей.