Книги
О лебединых крыльях, котах и чудесах
«Я за тебя не беспокоюсь, – говорит. – Ты же котик. Вас все любят».
И дверь замка закрыл изнутри. Как иллюстрацию к всеобщему обожанию.
А кот побрел навстречу любви и признанию.
Позже, вдумчиво анализируя свои похождения и зализывая шерсть так, чтобы шрамы не бросались в глаза, он пришел к выводу, что с двумя качествами ему не повезло.
Во-первых, окрас. Родиться черным котом в семнадцатом веке – не такая бесспорная удача, как может показаться.
Во-вторых, рост. То ли перепелиных яиц в детстве переел, то ли бабушка когда-то согрешила с водолазом, но только люди непривычные шарахались. А привычные сперва стреляли.
Впрочем, врожденные черты характера, как-то любовь к стебу, глумлению и троллингу – тоже нельзя сбрасывать со счетов. «Если вы не скажете, что этот луг принадлежит маркизу Карабасу, вас всех изрубят в куски, словно начинку для пирога!»
Ха-ха! Грех смеяться над убогими, но что ж поделать, если других вокруг нет.
С таким нравом и обликом ему подолгу нигде не удавалось задержаться. Тот случай, когда три дня кряду гоняли вилами по всему селу, не в счет.
Скитаясь, он выучил, что вдовы мстительны, а жены злы. Что босому труднее, чем в сапогах, но значительно безопаснее. Что дураков каких мало в действительности на удивление много. Что добрее всех людей поэты, даже если кричат и размахивают кулаками, но проку от той доброты чуть, ибо им самим вечно жрать нечего.
А что смеяться нужно до последнего, ему накрепко вколотили в бродячем цирке, с которым он шлялся пару лет, пока не выгнали за порчу циркового имущества. Всего-то и сделал, что подбил дрессированного пуделя цапнуть клоуна за тощую задницу. Обещал, что зрители будут в восторге. Ну и что, разве обманул?
Закономерный итог его странствиям настал в Париже. Недооценил кот булочника, которому являлся по ночам, извалявшись в муке, и выл, что он дух убиенного круассана. «Что ни говори, славная вышла шалость, – философски думал кот, бултыхаясь в мешке. – Хоть сладким полакомился напоследок».
Мешок встряхнули, и связанный кот шмякнулся на землю. Холодные языки речной волны облизывали берег в двух шагах от него. «Утопят, – с пробивающейся сквозь все заслоны самоиронии тоской понял кот. – Надо было дочке скорняка являться».
Что произошло затем, он не совсем понял. Только что булочник привязывал камень к его лапам, и вдруг выкатил глаза, зашатался, пал на четвереньки и ускакал в кусты. Только хруст сломанных веток затих вдали.
Кот попытался извернуться, чтобы увидеть, кто так перепугал его несостоявшегося палача. Но на голову ему снова надели мешок. А потом словно выстрелили им из пушки. Ни с чем иным кот не мог сравнить это чувство упруго обтекающего воздуха и бешеный свист в разом закоченевших ушах.
Полет закончился так же неожиданно, как начался. На этот раз его бережно поставили на холодный мраморный пол, рассекли ножом веревки, и лишь затем стащили с головы грубую дерюгу. Щурясь от ослепивших его свечей, кот огляделся.
В золоченом кресле напротив него сидел мужчина с острым подбородком и перекошенным на правую сторону ртом. «Не кресло, – понял кот. – Трон». А возле перекошенного стояла та, кто, по всей видимости, и притащила его сюда, а именно – ослепительной красоты рыжая нагая женщина с жутковатым шрамом, пересекающим горло. «О. Из наших!» – одобрительно подумал кот.
А больше ничего не успел подумать, потому что женщина опустилась на одно колено и хрипло сказала, обращаясь к тому, кто на троне:
– Мессир! Вы давно искали питомца…
Дикие лебеди