В скором времени несостоявшийся дворецкий остановился у номера и поставил вещи. Нина вновь столкнулась с волшебными зелеными глазами и не отказала себе в удовольствии заглянуть в них. Как смотрят на редкий музейный экспонат — с интересом и волнением. Ненадолго предавшись столь дивной красоте, она вложила ключ в замочную скважину и повернула. Послышался звонкий щелчок. Со скрипом железных петель дверь отворилась, с порога запахло застарелым табаком. Люциус помог включить свет.

Комната была заставлена не новой, но неплохо сохранившейся мебелью из красного дерева. Кресла обтянуты узорной рогожкой; писчий стол у окна украшен сверкающей медной лозой, очень напоминавшей виноградную; старинный комод любезно накрыт салфеточкой тонкой вязки. На двухместную кровать Нина покосилась с сомнением, — обширное пространство не виделось ей чем-то комфортным. Серые обои с бледным орнаментом из роз душили и вгоняли в тоску. Нина заглянула в ванную. Сантехника на удивление не износилась.

— Увидимся еще. — Голос Люциуса напомнил о его присутствии. Но обернувшись, Нина застала за спиной лишь пустой дверной проем. Прекрасный молодой человек исчез, как видение.

Она села на край кровати и дала себе время привыкнуть. В последние дни ее жизнь напоминала бешеную карусель, которой никак нельзя было сказать «остановись». Пять минут тишины и одиночества стали недолгим питстопом перед заездом в следующий этап жизни. Этап под названием «Барнадетт».

И начинался он с остывающего внизу ужина.

Переодевшись с дороги, Нина спустилась. Чем ближе она подходила к столовой, тем отчетливее до нее доносился разговор:

— А я знала, что так и будет! Что он все просрет!

— Не выражайся, Агнес.

— А то ты не привыкла.

Столовая «Барнадетт» напоминала бальную залу, убранную классическими фресками и дорогой мебелью. В центре располагался длинный обеденный стол, по стенам — столики поменьше. Каждый застелен пожелтевшей от времени скатертью, снабжен пустым набором для соли и перца. Развешанные по залу пейзажи напоминали окна в вычурных рамах, — одно выходило в дивный лес с водопадом, другое в скалистые горы, третье к обласканному солнцем берегу. Огромной резной дверью столовая выходила в кухню.

Тетя Агнес сидела в центре и раскладывала пасьянс на белой кружевной салфетке. Похоже, страсть к картежным играм — семейное наследие, — решила Нина, непроизвольно вспомнив отца. По левую руку от тетушки стояла серебряная пепельница с окурками, по правую — бутылка виски и наполненный стакан.

Агнес сильно отличалась от сестры — Эстель, в ней не было ни элегантности, ни осанистости. В лицах никаких общих черт: младшей Стелманис досталась широкая челюсть, тонкий нос с горбинкой и большие янтарные глаза под густыми темными бровями. Курчавые волосы убраны в хаотичный пучок на затылке. Агнес красила их в огненно-морковный цвет с тех самых пор, как магазины Порт-Рея запустили в массовую продажу хну.

Нет, определенно ничего похожего на Эстель. Но что-то в Нине узнавалось и от второй тетушки — невысокий рост, отсутствие вкуса в одежде. На Агнес висела мужская рубашка, неловко заправленная в джинсы свободного кроя. На манжете масляное пятно.

Заметив Нину, хмурое лицо тетушки просияло:

— Здравствуй, дорогая, — поздоровалась Агнес грубым от сигарет голосом.

Ответив неловким кивком, Нина расположилась на месте, сервированном фарфоровыми приборами. Бокал наполнен красным вином, на вытянутом блюде ждал жареный цыпленок. От пробудившегося голода она была готова наброситься на еду руками, но усмирив животные инстинкты, цивилизованно взяла вилку и неспешно, насколько могла, принялась ужинать. Приготовлено превосходно.

— Извини, что не получилось встретить тебя на вокзале, — произнесла Эстель, восседая во главе стола. — Кое-кто так и не смог починить машину, — она метнула укоризненный взгляд на сестру.

— Завтра, завтра, — отмахнулась Агнес, делая вид, что серьезно задумалась над раскладом. Тетушка затянулась сигаретой и отправила ее дотлевать в пепельницу. Осушила стакан.

— Болтают, что отель давно не принимает гостей. — Иногда Нина меняла направление разговора, озвучивая очевидные вещи. Ее своеобразный способ задавать вопросы.

— Верно, — кивнула Эстель, — дом открыт только для некоторых постояльцев. — Недолго подумав, уточнила. — Друзей семьи.