– Город расположен на острове среди шхер. Там везде отмели, банки, фарватер весьма сложный. У меня одна лоция, конечно, есть, издания девяносто первого года – Володя одолжил. Только вряд ли за эти четыреста лет все осталось таким, как было. А застрять на отмели где-нибудь между шхерами означает полностью провалить нашу миссию. Да и нас с тобой, боюсь, если не сожгут, то посадят на кол.

Я задумался. И тут вспомнил песни декабристов, которые я видел в одном из советских изданий в университетской библиотеке – эти диссиденты тогдашних времен сочиняли столь же нескладные и злые вирши, как и их далекие потомки.

Мол, такой-то «баба – начальником штаба, а другая баба – генералом в Або».

А Або – по-фински Турку – был столицей Финляндии, тогда вполне себе шведской. Я вспомнил, как я лёг спать на пароме в Стокгольме, а проснулся в Турку. Кстати, шхер я там особо не видел – проспал их все.

– А в Турку доставишь?

– Лёх, могу повторить все сказанное. Разве что город не на острове, но нам от этого не легче. Шхер там еще больше.

Я задумался.

– А Таллин?

– Нынешний Ревель? Вон там, пожалуйста. Там и глубины до десяти метров, если в правильном месте к берегу подойти. И лоцию Ревеля мы нашли на одном из шведов – ее и Висбю, больше, увы, никаких. Другие, наверное, имелись разве что на «Тигерне», царствие ему подводное. Только совсем уж близко подходить не будем, мало ли что. Там, кстати, столица Шведской Эстляндии. Да еще и флот какой-никакой имеется – думаю, подойдет для твоих целей.

– Тогда сделаем так. Зайдем в гавань с рассветом, расстреляем пару кораблей, которых не жалко, и укрепления. Оставим супостату один кораблик похреновее – пусть везёт еще одно письмо запорожцев турецкому султану, то есть от русских американцев султану шведскому. Составим его чуть поаккуратнее, зато с новыми требованиями. Вежливо, конечно.

– А как?

– Мол, мы же вас предупреждали – а на нас все равно напали ваши корабли. Ну и все как раньше, только добавим ещё и передачу России Выборга и Нарвы с окрестностями. Ну и все к востоку от них, а также, понятно, Гогланда и всех островов к востоку от него. Ревель, боюсь, нам не удержать – далековато будет. И, что немаловажно, потребуем ежегодную контрибуцию зерном – начиная с этого года.

– Знаешь, и Нарву с Выборгом не удержишь – как? Какими силами?

– Сообразим.

– Ладно, как знаешь.

На закате, мы бросили якорь недалеко у острова Ульфсё, по эстонски Аэгна, и засели за искомое письмо, сделав его немного вежливее, чем пресловутое письмо запорожцев (сочиненное, по видимости, не самими запорожцами, а фальсификаторами истории в девятнадцатом веке, но все равно смешное). И деликатно добавили, что если эти условия не будут вовремя приняты, следующие будут еще менее выгодными для шведов, да и за сохранность их городов и кораблей ответственности нести не будем.

Кроме того, нужно было сформулировать требования к местным властям. Узнав про Ревель, он же Таллин, почти все выходцы из послесоветской России дружно расхохотались, после чего полились рекою анекдоты про горячих эстонских парней. Я хохотал вместе со всеми, потом напомнил, что эстонцы в теперешней Эстляндии не более чем бессловесное быдло – всем заправляют немцы и шведы. И попросил отнестись к этому делу серьезно.

После длительного обсуждения, Саша резюмировал так:

– До нашего особого распоряжения ни один корабль не будет делать никаких телодвижений, по которым можно было бы даже заподозрить, что он собирается покинуть гавань. Контрибуция – денежная, плюс все имеющееся в наличии зерно и другой провиант, кроме минимума, необходимого для поддержания жизни в городе до лета следующего года. Всех русских пленников – а такие здесь точно будут – выпустить из застенков. Кстати, неплохо бы посмотреть, кто у них здесь еще сидит по тюрьмам.

– Посмотрим, но ты не отвлекайся.