– Весьма спокойно.

– Вот чудеса, а? Мы продолжаем жить… Кто бы мог подумать?

Из-под скамейки хихикнул клеверок с четырьмя лепестками:

– Уж только не я. Отжил свой срок – и все, считал я, а тут вон сколько всяких превращений.

– Я с тобой согласна, – сказала горлица. – Кто бы ни затеял эту череду жизней, он знал, что делает.

– Уж точно, – поддержала белка. – Но вот интересно, а что после того, как мы перебываем всеми земными существами?

– Не заморачивайтесь, – сказал клевер (в прошлой жизни учитель биологии в Акроне, Огайо). – На это уйдут триллионы лет… Одних только видов рыб свыше восьми миллионов, не говоря уж о насекомых.

– А я побывала блохой, – доложила проползавшая по стволу гусеница.

Белка надкусила грецкий орех и выплюнула скорлупу:

– Однако есть о чем подумать. Кто его знает? Вдруг однажды все мы очутимся на другой планете, в совершенно иной вселенной, где все начнется заново.

– Ах, сладкая тайна жизни… – пропела старая ворона.

Улыбавшаяся луна скрылась за облаком, и собеседники отошли ко сну, с нетерпением ожидая нового дня.

Меж тем на окраине Окснарда, Калифорния, Лютер Григз (ныне зеленая травинка в трещине бетонного покрытия 101-й автострады) увлеченно разглядывал проезжавшие грузовики и автофургоны разных марок.

Мистер Эвандер Дж. Чапмэн (ныне улитка в Вудсборо, Мэриленд) характером изменился мало и всегда был обеспечен невинной публикой, поскольку его новые сородичи – одни из самых медлительных существ на свете. Улитки неспешно шествовали по стеблю, а мистер Чапмэн, усевшись на листке, вел рассказ:

– Так вот, сэр, осталися мы, значица, вдвоем с Эндрю Джексоном. Таперича он – дерево. И окружили нас злобные индейцы, тыщ, поди, десять их было… Ну стали мы спина к спине и храбро отстреливались, покеда не кончились патроны. И тут, значица, увидал я прогал в чаще да как гаркну: «Бегём!» Ну вот, сэр, рванул я в одну сторону, он в другую… Апосля встренулись, и он грит, Эвандер, грит, ты, дружище, спас мне жизнь! А я, значица, грю…

Да, улитки медлительны, но мало кто знает, что они способны подхватить свою ракушку и удрать. Так некоторые и поступили, недолго послушав мистера Чапмэна.

А где-то в Южной Америке под знойным солнцем порхали две красивые желто-черные бабочки; одну звали Густав, а другую – Люсиль.

Элнер стала вороной, однако сохранила кое-какие воспоминания и маленькие секреты. Умей вороны смеяться (чего им не дано), она бы хохотала. Никто не знал, что именно Элнер влетела в кухню Ральфа и оставила сообщение в его смартфоне. А заодно уж склевала пирог. Она понимала, что это чистой воды воровство, но не могла устоять перед яблочным пирогом Эдны. Вот уж была мастерица!

Вскоре после ареста мошенников подлинное завещание вступило в силу и все имущество, включая ферму, было возвращено Альберту Олсену и племянникам и племянницам Ханны Мари. А стипендиальный фонд миссурийской школы для глухих получил пять миллионов долларов от неизвестного дарителя. Все это случилось благодаря Маленькой мисс Дэвенпорт и старой вороне.

К сожалению, Майкл Винсент не был осужден за убийство Ханны Мари. Однако уже в тюрьме сокамерник ни с того ни с сего пырнул его вязальной спицей, угодив точнехонько в сердце. Остается загадкой, откуда взялись спицы в мужской тюрьме.