Нам удалось найти и геологические карты в архивах, и специалистов в деревне и на заводе. Однажды утром, реквизировав МТЛБшку, мы отправились на поиски угля. Как и предсказывал Павел Молодцов — горняк, который работал на заводе, пласты угля не отличались богатством — слои от пяти до пятнадцати сантиметров, лишь один — в пятьдесят пять. Мобилизовав тридцать человек, хотя после обещания усиленного пайка можно было бы собрать всю деревню, мы разобрали одну из двух железнодорожных веток, ведущих от завода в никуда, перенаправив колею на угольные шахты. Кроме того я реквизировал один из паровозов, достаточное количество вагонов, три отбойных молотка и компрессор с дизельным мотором. Как мы ни старались экономить нефтепродукты, ничего из этого не получалось. Человечество оказалось слишком сильно привязано к нефти. Радовало лишь то, что там, дома, на Старой Земле, запасов нефти осталось, в лучшем случае — на полвека. Здесь, учитывая еще и количество населения — они были практически неиссякаемы. Дело был за малым — найти их.
Вторым делом было найти железную руду. С этой задачей мы тоже справились, проложив туда вторую ветку и отправив на службу второй паровоз.
Еще одной немаловажной задачей стало размещение сталеваров, ибо как вынуждать их и в дальнейшем жить на заводе было попросту бесчеловечно. Для них мы построили в деревне несколько бараков и проложили третью железнодорожную ветку, соединившую завод и поселок, израсходовав все оставшиеся запасы рельс. Только так мы могли обеспечить транспортное сообщение с максимальной эффективностью. Конечно, оставшийся поезда — дизельные тепловозы, мы по ней не пустили, зато, собрав железный лом, смогли отлить катки, на которые поставили один из грузовиков с прицепом, переоборудовав его в некое подобие трамвая.
Планета преподнесла еще один сюрприз — в виде змей, которых мы видели в первый день после нашего «прилета». Они успешно адаптировались к земной траве и расплодились в невероятных количествах. К счастью, ядовитыми они не были, на людей нападали редко, но домашним животным, особенно мелким — кошкам, собакам, овцам, от них доставалось. Пришлось запустить несколько бригад на внедорожниках, которые познакомили инопланетных тварей с земной картечью. Змеи были не в восторге, мы же — наоборот. Их кожа отлично подходила на ремни и портупеи, а мясо оказалось похожим на курятину.
К этому времени успели взойти посевы и дать урожай, которого нам хватило, чтобы упразднить талоны на питание. Впервые прозвучал вопрос экономики и финансовых отношений, но решение этого момента пока было отложено на неопределенный срок.
Мы пережили первые «темные» дни — не фигурально, а буквально выражаясь — Арес, двигаясь по орбите, встал между нами и солнцем, погрузив планету во тьму почти на две недели. Пережили грозовые ливни, затянувшиеся еще на пару недель.
Жизнь не просто налаживалась — она наладилась!
В один прекрасный день, когда я отправился с инспекцией на железный рудник, пришлось взять с собой Марину — одного из шахтеров цапнула за ногу змея. Случай был не настолько тяжелый, чтобы везти его в госпиталь, но и оставлять его без внимания было нельзя. Как я уже неоднократно отмечал, на Новой Земле нам дорог каждый человек.
Мы достаточно быстро управились со своими делами и, болтая, возвращались к моей Impreza. Да-да! Мы восстановили дороги, сделав их проходимыми не только для гусеничных вездеходов и полноприводных грузовиков. Местные жители, несмотря на то, что автомобили по-прежнему находились в «госрезерве», а в частном пользовании остались лишь мотоциклы и велосипеды, были нам особенно благодарны. По свидетельствам старожилов, таких дорог здесь не помнили со сталинских времен.
— Леша, можно я задам тебе очень личный вопрос? — спросила девушка.
— Не факт, что я отвечу, но можешь попробовать, — пожал я плечами.
— Почему ты меня избегаешь?
— Я? — удивился я. — С чего это ты взяла?
— В общем…
Но что «в общем» я в тот день так и не узнал. Марина вдруг замерла, а в ее глазах появилось выражение неподдельного ужаса. Я обернулся. Прямо на нас пикировала огромная медуза! Я толкнул девушку, она кубарем полетела на землю, а сам шлепнулся рядом с ней. Чудовище промахнулось. Она пронеслась по инерции еще сотню метров и начала делать разворот, словно ас Люфтваффе, заходя на второй круг.
Я смачно выругался. Кажущееся спокойствие усыпило бдительность и автомат я оставил в автомобиле. Как это часто бывает в критических моментах, я в сотую долю секунды вспомнил не только то, что Калаш лежит на заднем сидении, справа, за креслом пассажира. Память услужливо нарисовала магазинный подсумок, со сломанной клипсой, перевернувшийся на виражах, и зацепившийся за рукоять затвора. С собой у меня был только пистолет и нож.
Запихнув Марину в расщелину в скале, я выдернул и кобуры Макарова, отрепетированным до автоматизма движением снял пистолет с предохранителя, загнал патрон в патронник и перехватил оружие обеими руками. Подпустив тварь на достаточное расстояние я выстрелил — два раза. После — еще три. Наверно, я все же попал, потому как медуза заколебалась в воздухе, притормозив. Прицелившись более тщательно, я разрядил пистолет, выпустив оставшиеся три патрона.
Но где там! Для штуковины такого размера пистолетные пули что семечки. Эффективно бороться с ними можно было или средствами ПВО — это я про наши ракеты, или картечью.
Медуза, завибрировав куполом, кинулась на меня. Отбросив Макарова, я выхватил нож и, опустив подбородок к груди, словно на боксерском ринге, пошел в контратаку. Схватив хищника за щупальце, превозмогая боль от ожога, я кромсал ее финкой, отрезая лоскутки и целые полотнища от зонта чудища.
Дальнейшее я плохо помню. Помню нарастающую ярость, помню боль, помню куски мяса, летящие в лицо. И сверкающий в солнечных лучах клинок армейского ножа. А потом ничего не помню.